Женщины французского капитана - [7]

– Благодарю вас, полковник, я ехал сюда не затем, чтобы капризничать, не обнаружив мягкой кровати.

Де Дюкетт прищурился.

– Характер, друг мой, – это то, что поможет вам выжить здесь и нажить кучу неприятностей. Приготовьтесь к тому, что у вас появятся недоброжелатели. Кое-кто из молодых офицеров не прочь был бы заполучить вашу новую должность, и все весьма удивятся, когда я представлю им вас. Но удивление – одна из вещей, ради которых стоит жить в нашем грешном мире.

Сезар помнил за полковником эту маленькую слабость – страсть к многословию, – а потому откинулся на спинку отчаянно скрипевшего деревянного стула и приготовился слушать.

– Встанете на довольствие, – продолжал полковник. – Если привезли с собой камердинера, его на довольствие не поставлю, купите для него паек. Завтра вам выдадут форму, и я распоряжусь, чтобы вам подыскали лошадь.

– Благодарю, сударь, лошадью я сам обзаведусь.

– Не доверяете полковым клячам? Это правильно. Драгуны уводят лучших, а нам остаются те, что чудом не сдохли во время транспортировки, – де Дюкетт побарабанил пальцами по столу. – Обязанности ваши мы уже обсудили в письмах, потому подвожу итог. Будете состоять при мне, доставлять особо важные бумаги и переводить, когда следует. Сколькими языками владеете? Русским свободно?

– Боюсь, что нет. Но достаточно, чтоб объясниться, – Сезар улыбнулся. – Русский я в основном изучал по стихам, да в последние полгода приналег. Когда валяешься в кровати и больше заняться нечем…

– Так-так. А еще?

Виконт пожал плечами.

– По-английски говорю. Немного по-немецки. С турками вот от меня толку нет, только и скажу «салям алейкум», или что они там говорят. Латынь моя вам не понадобится, думаю.

– Да, о ней можно забыть. Ну, этого хватит. Командующий англичан, лорд Раглан, – тот еще господин, но человек выдающийся; был адъютантом самого Веллингтона, знаете? Любит отпустить пару шуточек о том, как англичане гнали нас из Португалии, а мы улепетывали, словно зайцы. Предпочитаю знать, что он бормочет себе под нос. Мой-то английский прихрамывает.

Сезар кивнул.

– Что касается всего остального… Ваша первейшая задача – выяснить, что именно произошло с доброй памяти капитаном де Эмоном. Пока в курсе вы, я, маршал да полковой врач; кого-то еще посвящать я вам категорически запрещаю.

Виконт задумался.

– Позвольте, я все-таки посвящу своего камердинера. Флоран – надежный малый и мой верный помощник, он не раз помогал мне в запутанных делах. Он не проговорится, а пользы от него много.

– Ну хорошо, – с неохотой согласился полковник, – но чтоб никого больше!

– Да я никого тут и не знаю.

– Это вам так кажется. Кое-кого вы могли видеть на приемах у императора и влиятельных лиц, а кто-то и к мадам де Жерве захаживал. Пока мы не выяснили, кто прикончил беднягу де Эмона, все в округе у меня на подозрении. Делайте вид, будто прибыли только служить, ничего более. А сами выясните, что произошло, и как можно скорее.

– Вы ставите передо мною нелегкую задачу, но я постараюсь справиться, – Сезар поставил трость и положил обе ладони на ее серебряную ручку. – Что случилось, я уяснил из письма. Вы хотели бы добавить к этому еще что-то?

Де Дюкетт задумался, пошевелил усами, словно огромный таракан.

– Ничего особенного, увы. Беднягу де Эмона закопали и позабыли о нем, словно его и не существовало.

– Тогда расскажите мне о нем. Что это был за человек?

– О таких говорят – душа компании. Заводной, балагур. Уже не совсем молод, за тридцать, но хорош собою, смазлив и в любовных делах удачлив, словно кот весною. Женщины на него так и вешались, половина обозниц по нему вздыхала, а ведь есть еще дамы благородные, коим в Париже не сиделось, – те бросали томные взгляды да намеки.

– Разве тут есть женщины? – удивился Сезар. – Я имею в виду особ благородного происхождения.

– И немало. Кое-кто не оставляет мужей и следует за ними на войну. И тут не отдохнуть от семейного уюта! – полковник засмеялся. – К счастью, моя благоверная не из таких, сидит себе мирно дома да растит детей, что и полагается делать настоящей даме. А вот некоторым неймется. При штабе моего полка таких дам трое: госпожа де Рюэль, супруга подполковника де Рюэля, жена капитана де Кормье и благоверная лейтенанта Шассе. С последней капитан де Эмон, говорят, любовь крутил, но доказательств не имею. В моем полку такие вещи не приветствуются, не хватало тут еще оскорбленных мужей да дуэлей из-за ревности!

– Значит, лейтенант Шассе…

– Если вы о том, что он мог бы прикончить беднягу де Эмона, то я вас разочарую. Лейтенант Шассе… Гм. Впрочем, вы этого человека сами увидите и составите о нем мнение. Даже его женушка больше на такое способна, чем он сам.

– Иногда в людях дремлют страсти.

Полковник расхохотался.

– Меньше читайте русскую поэзию, друг мой! Что в лейтенанте Шассе дремлет, так это здравый смысл и жизненные амбиции.

– А к двум другим дамам капитан не… приставал?

– Может, такое и было, только мне неизвестно. Что вы еще желаете знать о нем?

– Все, что вы знаете. Играл ли, пил ли, в чем замечен…

– Разве что в безрассудстве. Играл, конечно, многие играют. Офицеры развлекаются в походе, выигрывая и проигрывая по маленькой. Де Эмон не был исключением. Но я бы не назвал его безудержным игроком, меру он все-таки знал, и фамильное состояние оставалось при нем, – де Дюкетт помолчал. – Кутил… Редко. Иной зальет глаза вином и света белого не видит, но только не покойный капитан. Из кабачков уходил сам, не уносили. Он, знаете, Сезар… жить умел, как умеют немногие. Да, пожалуй. Именно так о подобных людях говорят. Жан-Себастьян жил где угодно – что в Париже, что в походе, что в бою, что на отдыхе, – полковник вздохнул. – Нравился он мне… Хорошим был офицером, солдаты его любили.