Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек - [48]

– Не забывай, что ты меня ведешь, – напомнила Сойла. – Я могу споткнуться и упасть. – С этими словами она легонько подтолкнула меня вперед.

Сейчас перед нами не было ничего, кроме песка. Он причудливо переливался всеми оттенками радуги. Мы пошли по нему, и вскоре ступили на окаменевшую глиняную почву какого-то плато, покрытого сеткой бесконечных глубоких трещин, вызванных засухой. Я описала Сойле окружающую местность, и она сказала, что, по ее мнению, мы идем правильной дорогой. «Дорогой?» – мысленно удивилась я.

Вдалеке показалось что-то движущееся, и вскоре я поняла, что к нам приближается какой-то человек. Я пришла в смятение, воображая, что можно подумать о двух женщинах (одна из них слепая), явившихся сюда в одиночестве.

– Сойла, к нам идет какой-то человек. Ты знаешь, кто это?

– Учитывая, как все началось, в этом нет ничего удивительного, – отозвалась Сойла. – Что он делает? – Ее голос звучал так, словно она говорила, прижав рот к банке.

– Просто идет. Нет, подожди, он остановился. Похоже, дожидается нас. Он выглядит довольно грозным.

– Продолжай идти, пока расстояние не позволит заговорить с ним.

Подойдя поближе, я поняла, что это индеец. Он был довольно крепким и злобным, чем-то похожим на Херонимо. Руки его были сложены на груди, и, взглянув ему в глаза, я поняла, что он собирается бросить мне вызов. В нескольких метрах от него я остановилась.

– Опиши его мне, – потребовала Сойла. – Он индеец? – Да.

– Откуда он?

Я задала ему этот вопрос, и он ответил.

– Он говорит, что он из племени апачей и живет на горном плато, где бы оно ни было.

– Как его зовут?

– Как тебя зовут?

– Зови меня просто Сэм, – предложил он. – Мое полное имя тебе все равно не выговорить. А теперь скажи, с кем это ты разговариваешь?

– С ней, Сойлой, разумеется.

– С кем? Я никого больше не вижу.

– Сойла, он говорит, что не видит тебя. Неужели он слеп, как крот?

– Разыграй его, – предложила Сойла. – Притворись, что это была просто шутка. Он не видит меня и даже не слышит. Тебе придется обо всем мне рассказывать. Как жаль, что я выронила глаза! Кроме того, мне кажется, что я немного оглохла. Интересно, неужели я растеряю все свои органы чувств?

– Так с кем ты там разговариваешь? – грубо повторил мужчина.

– Да ни с кем, – ответила я. – Сама с собой. У меня с детства такая привычка.

– Мне не нравится, когда меня дурачат, – заявил индеец из племени апачей. – Не ври!

– Честное слово. Тут ведь нет никого, кроме меня.

– Пусть так и думает, – сказала Сойла, сжимая мою руку. Она попросила, чтобы я пересказала ей слова мужчины, и я это сделала.

– Что написано на его лице? – спросила Сойла. – Он рад быть здесь?

– Похоже, не очень. Он выглядит сердитым.

– Спроси, почему он сердится.

– Почему ты рассержен? – спросилая и, услышав ответ, повторила его для Сойлы: – Он расстроен тем, что я так долго добиралась сюда. Говорит, что ему нужно многоемне рассказать, но я никогда не запоминаю его слов. Что я почти не помню тех снов, которые он мне посылает. О чем он, Сойла?

– Не волнуйся. Опиши-ка его подробнее.

– Ростом около шести футов, примерно моего возраста. Нет, он уверяет, что моложе, но мне не верится. Кажется, он любит поспорить. У него длинные черные косички, а одет он в высокие кожаные мокасины, штаны и что-то вроде набедренной повязки поверх них. На одном плече висит ружье, а на другом – лук и колчан со сгрелами. Еще на нем отделанный бусинами пояс, к которому подвешены ножны. На лице много шрамов, оно покрыто красной краской, но глаза довольно добрые. Сейчас он рассматривает меня и смеется.

– Он тебе нравится? Как думаешь, вы сможете подружиться? – спросила Сойла.

– Да, он мне определенно нравится.

– Почему?

– Потому что он явно хороший воин. Думаю, это самая главная причина. Для него путь воина стал настоящим искусством. Он ловкий и сообразительный. Он говорит, что очень похож на зверя, и потому для того, чтобы выглядеть человеком, ему приходится разрисовывать лицо краской. – Мы с Сойлой громко рассмеялись.

– А ты ему нравишься, как по-твоему? – спросила Сойла.

– Он говорит, что я ничего. Думаю, я ему понравилась.

– Что он думает о твоей жизни вплоть до настоящего момента? – поинтересовалась Сойла.

Выслушав его ответ, я повторила для Сойлы:

– Он считает, что я выполнила несколько задач, которые принесли мне определенное удовольствие. Он говорит, что, несмотря на это, я сама от себя не в восторге – во всяком случае, не очень собой довольна. Мне нужно уделять меньше времени работе и больше – играм и веселью. Он говорит, что игра является важной стороной жизни воина.

– Он рад тому, что ты пришла повидаться с ним?

– Он говорит, что уже собирался все бросить и вернуть ся на тропу войны. Уверяет, что хочет быть моим союзником, но, если потребуется, готов стать и противником.

Сойла хихикнула, но я поняла, что индеец просто пошутил надо мной. Он медленно приблизился, протянул руку к моему сердцу и сказала:

– Еще немного, и было бы уже поздно. – Он убрал руку и положил ее на свое сердце.

Я описала Сойле его действия и спросила, что он имел в виду.

– Он показал тебе, какое счастье испытывает, – объяс нила Сойла. – Спроси, что ты можешь ему подарить.