Женщина во тьме - [83]

– Сара, что ж ты, даже ребенка не смогла украсть по правилам? – усмехается Анна.

– Я же не знала, что Патрик его похитил. Если б знала, я бы никогда…

– Лжешь.

– А где Миа? Что ты сделала с ней?

– Волнуешься? Думаешь, я в отместку украду твою дочь?

– Ева, пожалуйста…

– Она в порядке. Я рассказала ей несколько правдивых историй, сообщила, кто ты есть на самом деле и что сделала. Больше ничего. Она не хотела слушать, – отступая на шаг, продолжает Анна, – кричала, ругалась, а Джо… Джо – несмотря ни на что – бросился тебя спасать.

– Что ты имеешь в виду?

– Он здесь.

– Что?

– Джо здесь. Я видела, как он вошел. Дверь осталась открытой, а я подождала и… тоже вошла. В доме было тихо, я не… – отступая на шаг, говорит Анна.

Вскакиваю на ноги.

– Мы должны спасти Джо. Все, что он узнает от Патрика, опять будет сплошной ложью, новой ложью, потому что он уверен: нет для меня страшнее наказания, чем причинить зло моему сыну.

– Нет, пусть Джо узнает правду. Тогда он опять станет моим.

– Ты думаешь, Патрик скажет правду? Он будет врать, плести небылицы про наркоманку, которая его обижала, бросила без присмотра, отчего младенец чуть не умер.

– Нет, – Анна трясет головой. – Нет, нет и нет!

– Ты же знаешь Патрика, знаешь, на что он способен. Он хочет и проучить меня, и наказать Джо, который уходит из дому из-за отца. Только представь, что сейчас будет. Джо несколько раз резал себе вены. Как ты думаешь, что он сделает, если Патрик обрушит на него свою ядовитую ложь?

– Я убью его. Если хоть один волос упадет с головы моего сына – убью.

* * *

«В доме-убийце обнаружены еще два трупа. Неопознанные тела мужчины и женщины вывезены полицией».

Заголовок из газеты «Вестерн мейл», май 2016

Анна

Мне снится дом – не дом-убийца, а просто этот дом, только коридор во сне длиннее, и в конце есть еще одна дверь. В прежних снах я бежала по бесконечному коридору и думала, что никогда до нее не доберусь. Теперь точно знаю, что на этот раз дойду до конца. Но я не хочу. Потому что есть другая дверь. И она открыта.

Против воли заглядываю внутрь: комната в голубых тонах, она предназначена для мальчиков. Там стоит кроватка. Белая. И пустая.

Ты бросил меня в этом доме, когда он еще не был домом-убийцей. Оставил беременную со своими родителями, а сам уехал продолжать учебу в университете.

Я очень старалась и за всю беременность выпила не больше двух бокалов вина и выкурила не больше двух сигарет. Твои родители не обращали на меня никакого внимания, время тянулось так долго, так мучительно…

Когда настал срок, твои мать с отцом в больницу меня не отвезли. Рожать пришлось дома. Они никому не сообщили, что малыш появился на свет. И ты, когда вернулся, тоже сказал, что мы должны все сохранить в тайне.

Дом был темный и холодный. Даже там, где им неоткуда было взяться, гуляли сквозняки. Они высасывали из меня все соки, все силы. Я ходила по дому, включала свет и отопление, а твои родители следовали по пятам и все вырубали. Когда возвращалась с ребенком с прогулки, входная дверь вызывала во мне приступ страха, а в мрачном холле мучительно тянуло к спиртному. Как я хотела, чтобы кто-нибудь из старых друзей прикатил мне полную тележку какой-нибудь наркоты.

Плохо было не только мне, но и ребенку. Он все время плакал – и днем, и ночью. Твоих родителей это раздражало. Они закрывали нашу дверь, требовали тишины. Я очень старалась, чтобы они не злились, и все время баюкала плачущего малыша. Когда дом у них отобрали, из него постепенно вывезли весь скарб. В запертом доме мы с сыном остались совсем одни. Я так любила его, делала для нашего малыша все что могла. Я валилась от усталости. Когда удавалось уснуть, мучили кошмары. Я просыпалась от каждого звука, от неясного шепота, который мерещился мне в скрипах и шорохах старого дома. Ребенок заболел, он плакал, кричал… Я больше не могла этого выносить.

Настала моя очередь, и я тоже убежала. Вылезла через окно и спустилась по дереву. Думала, что скоро приду обратно… И – словно провалилась в какую-то черную дыру, потеряла счет времени.

Нет, прошли не недели, не месяцы, а день-два, но, когда я вернулась, оказалось, дом уже продан. Я испугалась. У меня был ключ, я влетела в твою бывшую комнату и увидела тебя. Стоишь у кроватки. Она была совсем маленькая – вроде корзинки на качалке. Я даже не помню, как она называлась, – такая была хреновая мать.

Ребенок не плакал, и я решила, что ничего плохого не случилось. Значит, не так долго меня не было, и жизнь скоро наладится. Ты приехал, заберешь нас, мы уедем из этого дома, я завяжу с наркотиками, и все будет хорошо.

Но ты… Нет, ты не злился. Я бы хотела, чтобы ты закричал, ударил меня – я заслужила. Но в твоем взгляде не было ни боли, ни горя. Стою в дверях, а ты – холодный и мрачный, как этот дом, – одной рукой качаешь кроватку. Люлька – так, что ли, она называется?

– Смотри, – сказал ты.

И я увидела, что кроватка пуста.

– Ты ушла и никому ничего не сказала. Родители сюда не приходили, ведь они не знали, что тебя нет. Ребенок заболел, а ты его бросила. – При этих словах твое лицо исказилось гневом. – Наш сын умер. Его убила ты. – От ужаса у меня внутри все оборвалось, не осталось ничего, кроме безумной, все выжигающей боли. – Тебе лучше уйти. А то я позвоню в полицию и расскажу, что ты натворила. Уходи.