Женщина-VAMP - [4]

Она делает шаг назад и говорит:

– Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя пугать.

Пугать? Чем она меня может испугать?

Я смотрю на нее исподлобья, одновременно судорожно вытирая штанину, – бесполезная, между прочим, операция, джинсы все равно придется теперь стирать. Элементарная вежливость и офисная мудрость – она же все-таки моя начальница – заставляет меня буркнуть:

– Ничего страшного, всякое бывает. Это просто от неожиданности. Я не слышал, как ты подошла.

Она улыбается:

– Мне часто говорят, что я будто подкрадываюсь. Честное слово – ничего подобного. Я просто так хожу. Привычка.

– Хорошая привычка.

– Да, возможно.

Я смотрю на нее – на нее невозможно не смотреть, особенно когда она так близко и ее вишневые глаза не мигая встречаются с твоими. Я издаю какой-то странный звук, а затем мне удается членораздельная речь:

– Ты вроде хотела со мной поговорить?

Она пожимает плечами:

– Да. На самом деле я хотела спросить, есть ли у тебя планы на ланч на завтра. Если ты свободен, то, я думаю, нам с тобой стоит сходить вместе пообедать. Я вижу, что ты не особенно счастлив – недоволен тем, как все складывается. Это надо обсудить.

Она говорит это сдержанно, холодным деловым тоном. Меня же, наоборот, внезапно настигает вспышка ярости. Кровь бросается в лицо, и раздражение выплескивается в дурацком вопросе:

– Уволить меня хочешь?

Она снова притягивает мой взгляд – чертова гипнотизерша.

– Вовсе нет. Я хочу, чтобы мы с тобой сработались. Мне очень важно, чтобы в команде остался человек, который делал этот журнал с самого начала и знает, каким он должен быть. И я хочу показать, что я не так плоха, как тебе кажется.

Черт бы ее побрал – за ее проницательность и за то, что она сказала это буквально теми же словами, что и Михалыч. Ну, опустив, конечно, фрагмент про «эту бабу».

Мой гнев стихает так же быстро, как вспыхнул. Что мне остается, кроме как согласиться? Я бурчу свое «ОК» и отвожу глаза.

Марина удовлетворенно кивает и подходит к кофейной луже, в которой лежат осколки моей чашки.

– Не кручинься, царевич, по разбитой кружке. Я куплю тебе новую, лучше прежней, – говорит она напевно, явно изображая какой-то сказочный персонаж.

Я невольно улыбаюсь – у нее получается забавно.

Мы вместе наклоняемся над осколками и начинаем их собирать. Я замечаю со странным удовлетворением, что она совершенно спокойно ступает в край лужи своими, вероятнее всего, невообразимо дорогими замшевыми туфлями. Приятно, что ей наплевать на собственные дизайнерские шмотки. Хотя, конечно, почему бы ей беспокоиться – у нее их явно такие кучи, что можно и в кофе наступить, чтобы показать сотруднику свою демократичность. Это прямо-таки безнравственно, чтобы были на свете такие красивые и такие богатые люди.

Черт! Ну что за день сегодня такой неудачный?! Поднимая осколок, я неожиданно глубоко режу о неровный край указательный палец – на подушечке сразу появляется полоска крови. Я снова ругаюсь вслух, торопливо облизывая порез.

Марина резко отодвигается в сторону и отворачивается.

– Что случилось?

Она снова поворачивает ко мне напряженное, еще больше обычного побледневшее лицо и говорит сухо:

– Прости… Я совершенно не выношу вида крови.

Меня посещает странное чувство: мне и смешно, и как-то вдруг тепло на сердце, оттого что эта железная леди не лишена маленьких глупых женских слабостей.

Я улыбаюсь:

– Марина, брось, это же просто порез.

Ей не смешно – ее губы напряженно сжаты.

– Мне плохо даже от одной капли.

Я прячу руку за спину. Это странно, но мне почему-то не хочется, чтобы она сейчас ушла, – а она явно собирается уйти, пятится к выходу в коридор, стараясь на меня не смотреть.

Я спрашиваю мягко – надеюсь, что получается мягко, я вовсе не хочу над ней издеваться:

– А мышей ты не боишься?

Она отошла уже достаточно далеко и позволяет себе кислую усмешку.

– Нет, мышей не боюсь. – Она уже почти ушла, но оборачивается в дверях и говорит напоследок: – Я и крови не боюсь. Я просто не могу на нее смотреть спокойно.

Все – она ушла. И меня охватывает какое-то странное чувство – будто пустоты. Мне ничего больше не хочется – ни кофе, ни курить, ни тем более работать.

За окнами уже совершенно темно. Кое-как собрав с полу кофейную лужу (стыдно оставлять свинарник ночным уборщикам, которые скоро явятся в офис) и похоронив осколки кружки в мусорном ведре, я запираю кабинет и выхожу на улицу. Все по плану – и прогулка по городу, и покупка красного вина, и просмотр DVD. Но я уже не так раздражен, как после редколлегии. Завтра мы с ней пойдем обедать. Чем черт не шутит – может, ей и удастся объяснить мне, что «она не так уж плоха»?

– Мымра.

Я произношу это слово вслух – первый раз за день. И понимаю, что улыбаюсь.

Глава 2

Глубокая ночь. Небо над Москвой никогда не бывает по-настоящему синим и темным, в нем всегда реет какое-то противное марево, но сейчас оно мне нравится. Оно как-то неожиданно высоко, и с большой террасы, ради которой я и купила когда-то эту квартиру на девятом этаже в сталинском доме на пересечении Чистопрудного и Покровского бульваров, небо кажется огромным и глубоким. А шум машин где-то там, внизу, далеко-далеко, не мешает даже моим чувствительным ушам.