Женщина в Гражданской войне - [71]

На подходах к какому-то селу встретили цепи противника. Полк шел на левом фланге. Наши левофланговые эскадроны уже вступали в село, как вдруг из-под горы вынырнула колонна неприятельской конницы. В бешеной атаке летели на нас белые. Среди наших бойцов кое-кто перетрусил. В рядах возникло беспокойство. Это заметил враг и с еще большим напором летел в атаку.

Полк начал отступать, не выдержав бешеного удара. Белые готовы были торжествовать. Какой-то полковник с бородой, скакавший на рыжем длиннохвостом коне, заметил меня. Полковник принял меня, очевидно, за комиссара. Погнался. Я уже чувствовала над головой взмах его клинка. Но в этот момент кто-то подскочил и выстрелом из нагана сбил полковника.

Между тем полк оправился, прекратил отход и снова ударил на белых. Белые от неожиданности замешкались, а затем бросились назад. Село было взято нами. Здесь мы захватили много пленных, оставили с ними для охраны небольшой отряд, а сами двинулись дальше, к Ростову. В небольшой лощине я увидела двух раненых красноармейцев. У меня оставалось еще несколько бинтов. Попросив одного из товарищей подержать лошадь, я занялась перевязкой. Все готово. Теперь надо как-то перевезти раненых в лазарет. Вижу, по дороге катится подвода. Останавливаю. Ворошу сено, чтобы поудобней устроить раненых. И вдруг сюрприз: в подводе прикрытые сеном и кошмой два белых офицера с винтовками под боком. Пришлось попросить их освободить место для раненых, а самих направить куда следует.

Стало темнеть. Холод усилился. Бои по всей линии затихли. Это последняя передышка перед Ростовом. Сегодня мы должны войти в город. Меня это особенно радует. Ведь это, значит, мы вновь вступаем в родные, близкие края. Теперь уже недалеко Ставрополь и наша Сергиевка. Что-то делается дома? У меня не хватает терпения. Хочется скорее-скорее вперед.

Ну, вот и пошли. Команда: «Осторожно, не курить, тихо!»

Шли долго. Или, быть может, мне только казалось, что слишком долго. Вот мы у черты города. От нашего полка отделяется отряд. Ему поручают взять тюрьму. Я пытаюсь присоединиться к этой группе, но, к сожалению, это мне не удалось. Пришлось вернуться в свой эскадрон.

Мы въезжаем в какую-то улицу. Тихо. Еду впереди эскадрона с помощником командира Золотаревым, старшиной эскадрона Молочко. С интересом приглядываемся к новому для нас городу (это была одна из его окраин).

Неожиданно тишина разрывается гулкой, быстрой очередью пулемета. Пули пропели над нашими головами. Но вот хватается за голову Золотарев. Охнул Устинов, наш комвзвода. Ему попало в руку. Старшине Молочко разбило челюсть. Ребята не растерялись. Уже раненный, Золотарев дает команду:

— Эскадрон! Отойти назад!

Мы быстро перестраиваемся. Золотарев передает командование другому товарищу. Я собираю раненых в группу и отправляюсь с ними на перевязочный пункт. Между тем перестрелка усиливается. Под градом пуль мы проскакиваем в тыл, в какой-то хуторок, где остановился наш обоз. Перевязала раненых, погрелась и поскакала обратно.

Теперь пробраться труднее. Выстрелы несутся со всех сторон: из окон, из ворот, с чердаков и заборов. Застигнутый врасплох противник делает последнюю попытку удержаться в городе.

Всю ночь медленно двигаемся по улицам, выбивая и вылавливая из дворов скрывшихся белогвардейцев. Частенько натыкаемся на веселые пирушки — это господа офицеры празднуют рождество христово, не подозревая о падении города.

Все чаще и чаще начинают попадаться группы рабочих. Узнав о нашем вступлении в город, они спешат навстречу конной армии. Помогают нам вылавливать белых, показывают дорогу, становятся нашими проводниками. С их помощью мы находим деникинский арсенал. Это большое каменное здание с полуподвальными окнами в решетках. Охрана арсенала пробует сопротивляться, но под угрозой наших пулеметов и бомб вынуждена сложить оружие. Мы захватываем арсенал.

Утро девятого января встречаем в центральных кварталах города. Толпы рабочих восторженно приветствуют приход буденновцев.

Поединок с офицером

После Ростова двинулись на Кубань.

Первая бригада под командой товарища Книга и вторая — под командой товарища Апанасенко. Шли в наступление на Усть-Лабу. Не доходя версты три-четыре до станицы, мы увидели развернутый фронт, но фронт стоял не двигаясь. Кто-то крикнул: «Сдаются!» Против нас были офицерские полки. Раздалась команда: «В атаку!» Выставили пулеметы и открыли огонь. Я подъехала к командиру эскадрона и говорю ему:

— Товарищ командир, надо отличиться и побольше захватить трофеев.

— Уезжай к пулеметам, а то покажут тебе трофеи, — сказал командир.

И действительно, неприятель допустил нас на совсем близкое расстояние и вдруг ринулся в атаку.

Не успела я опомниться от всей этой неожиданности, как рядом появился офицер. Он взмахом клинка хотел ссадить меня с лошади, но лошадь сделала прыжок, и офицер промахнулся. Несколько минут мы кружились на одном месте. Офицеру хотелось взять меня живьем. Он, наверное, принял меня за политрука или комиссара. Изловчившись, он ударил меня клинком в спину. Не растерявшись, я выхватила браунинг и первой же пулей наповал свалила офицера и забрала у него полевую сумку с документами. Но когда я попыталась сесть на лошадь, то в глазах потемнело, чувствую, что в сапоги и брюки натекла кровь.