Женщина в черном и другие мистические истории - [51]

Теперь Джон решил, что, вероятно, разумнее идти вдоль канавы: правда, это удлинит путь, зато выведет его на пригородную дорогу у подножия холма. А потому взял вправо, уверенный, что канава именно в той стороне. Но перед ним снова вырос замок, и снова в нем проснулся страх. Казалось, какая-то невидимая сила неслышно водит его, возвращая на то же место. С ужасом, переросшим в панику, Джон интуитивно и безошибочна понял, что это за сила. Он бросился бежать, пытаясь спастись от нее…

И вновь, после отчаянного бегства вслепую, он очутился у стены замка. Властная сила подхватила его и пронесла через ворота к подножию башенной лестницы. Он понял, к какому неизбежному концу влекла его эта сила, и в последнем, неистовом усилии попытался прорваться мимо темного зева входа. Но был столь же бессилен, как соломинка, вихрем закрученная в водовороте черной воды. Слабея с каждым шагом, Джон стал подниматься по ступенькам. Воспоминания пробились сквозь завесу ужаса, окутавшую его душу. Он отчетливо видел, как поднимался вслед за Кэролайн по этой лестнице, откуда ей уже не суждено было спуститься; вспомнил, как Патси пыталась пробраться мимо чего-то невидимого, толкавшего ее — как подталкивало сейчас и его — вперед и вверх. На мгновение забрезжил луч надежды, когда он вспомнил, как меньше часа назад проверял на прочность новое ограждение на площадке и нашел его добротным и крепким. Джона с силой прижимало к ограждению; он слышал его треск, чувствовал, как оно поддается под тяжестью чего-то невидимого.

Когда ограждение рухнуло, мистер Верралл, падая в распахнутую пустоту, увидел в темном проеме входа лицо той, которую своими руками сбросил через разрушенный барьер.

Винсент О'Салливан РУБЕЖ

Миссис Уилтон миновала короткую аллею, ведущую от одного из входов в Риджентс-Парк, и оказалась на широкой и тихой улице. Двигаясь медленно, она тревожно смотрела по сторонам, чтобы не пропустить нужный номер. Женщина поплотнее укуталась в меховое пальто — после нескольких лет жизни в Индии лондонская сырость казалась ей непереносимой. День, однако, выдался не слишком туманным. Густая рыжеватая дымка скапливалась между домов, время от времени с ветерком посылая путнице едва заметный влажный поцелуй. На волосах, ресницах и пальто миссис Уилтон блестели крохотные капельки. Но все же ничто в воздухе не скрывало от глаз окружающий мир — она видела лица бредущих поодаль пешеходов и могла прочесть вывески на зданиях магазинов.

Возле лавки антиквариата и подержанной мебели она замерла и сквозь убогое немытое окно оглядела разношерстное скопление товаров, подчас представляющих изрядную ценность. Приклеенные к стеклу белые буквы складывались в польское название.

— Да, вот это место.

Входная дверь встретила ее брюзгливым звяканьем. Откуда-то из темных недр магазина возник торговец. Жидкая черная борода придавала его и без того белому влажному лицу еще больше бледности. На голове его была тесная шапочка, на носу — очки. Миссис Уилтон тихо обратилась к нему.

В грустном, циничном взгляде продавца засквозило выражение заговорщичества и лукавство, возможно, ирония. Поклонился он, тем не менее, серьезно и уважительно.

— Да, она здесь, мадам. Примет она Вас или нет — не знаю. Иногда ей нездоровится, иногда она не в настроении. И потом, нам нужна осторожность. Такую леди, как Вы, полиция не тронет. А вот бедного приезжего по нынешним временам — наверняка.

Миссис Уилтон проследовала за ним вглубь магазина, где обнаружилась винтовая лестница. По пути она опрокинула несколько предметов и остановилась, чтобы поднять их, но торговец все бормотал:

— Не обращайте внимания, не обращайте.

Зажглась свеча.

— Идите наверх. Будьте аккуратны — там тьма кромешная. Дойдете до двери — открывайте ее и сразу входите.

Пока она поднималась, он стоял у нижней ступеньки и держал свечу высоко над головой.

Не слишком просторная комната показалась ей довольно заурядной. Здесь было несколько шатких неудобных красных с позолотой стульев. В углах темнели две большие пальмы. На столе под стеклом помещалось изображение Рима. Миссис Уилтон подумалось, что комната выглядит не по-деловому — не нашлось ни кабинета, ни передней, по которым целый день сновали бы посетители, не походила она и на жилое помещение. В ней не было книг и газет, стулья стояли так, как их расставили при последней уборке, а холод из-за отсутствия огня пробирал до костей.

Справа от окна под плисовой занавеской скрывалась дверь. Присев у стола, миссис Уилтон обратила к ней взгляд. Оттуда, по мнению женщины, и должна была появиться прорицательница. Гостья апатично сложила руки одну поверх другой на столе. С тех пор, как убили Хью, она обращалась уже к десятой ясновидящей. А если вспомнить… Нет, это, похоже, уже одиннадцатая. Она забыла о том страшном человеке в Париже, который назвался священником. При этом он единственный сумел сообщить ей хоть что-то определенное. Но и он не смог пересечь границы прошлого. Он рассказал ей о замужестве и даже не ошибся с длительностью — двадцать один месяц. Еще он говорил об их жизни в Индии, по крайней мере, знал, что ее супруг был солдатом и служил «в колониях». В целом, однако, он проявил себя не полезнее остальных. Никто из них не принес ей искомого утешения. Ей хотелось не рассказа о минувшем. Если Хью потерян навсегда, с ним потеряно все ее стремление жить, вся ее отвага, все светлое, что было в ней. Она жаждала вырваться из оков отчаяния, прервать череду бесцельных мглистых дней, не ждать всю ночь рассвета, а с рассветом мечтать о тьме, как происходило с самой его смерти. Если бы только нашелся кто-то, способный убедить ее, что не все еще кончено, что он где-то рядом, такой, какой и был, с узким загорелым лицом, вьющимися волосами и слегка печальной улыбкой, что иногда он наблюдает за ней, что он не позабыл ее…