Женщина, у которой выросли крылья - [42]

Но состояние ее ухудшалось. Ей стало трудно говорить и двигаться. Что-то произошло, и ее мозг утратил способность посылать четкие сигналы телу. Вот так она и оказалась в аппарате МРТ, с надеждой, что все-таки у нее нет ничего серьезного, возможно, ерунда какая-нибудь, которую легко исправить, но которая докажет, что она не может контролировать свое поведение.

Когда они обратились к доктору Харти, он сразу заподозрил проблемы с мозжечком. Мозжечок отвечает за координацию движений мышц, регулирует осанку и равновесие. Без мозжечка человек тоже может двигаться, но движения его неуверенны и неуклюжи – как раз ее случай.

За столом у нее постоянно падали бокалы – как свои, так и чужие. То, что поначалу вызывало смех, со временем стало вызывать раздражение, особенно у мужа, с которым они даже ссорились. Она была в курсе своей неловкости, и на первых порах он проявлял терпение, а потом, как бы она ни старалась сосредоточиться, поделать ничего не могла. Ее просто шатало из стороны в сторону как пьяную. Бывало, хочет она поставить тарелку на кухонный стол, но обязательно промахнется – тарелка летит на пол и разбивается. Конфузы случались без счета: однажды она даже вывалила ужин мужу на колени. В другой раз она захлопнула дверцу посудомоечной машины, не задвинув на место поднос с тарелками, и перебила кучу посуды.

Она могла сунуть курицу в пищевой пленке под мойку, а рулон этой самой пленки в холодильник. Поставить туда же горячий чайник, а пакет молока оставить возле тостера. Она ехала в торговый центр, парковалась, шла за покупками, потом возвращалась домой на такси, забыв, что ее машина на парковке. Она путала школьные ланчи, а однажды почистила зубы мазью от герпеса.

За рулем ее преследовали мелкие аварии. Она притиралась к стенам, сносила боковые зеркала с обеих сторон бесчисленное количество раз, дав задний ход, таранила бампером фонарные столбы. Чаще всего это проходило незаметно для нее самой, и лишь вечером муж, осматривая машину в поисках свежих повреждений, обнаруживал следы ее неуклюжести. Но виноваты обычно оказывались другие водители.

Ее кожа приобрела сходство с их автомобилем. Ее испещряли порезы, ссадины от кухонного ножа, ожоги на пальцах от духовки, горячих кастрюль и сковородок. На бедрах багровели кровоподтеки – она налетала на острые углы, отдавленные ногти на больших пальцах ног раз за разом чернели и сходили, локти ее страдали от дверных косяков, лодыжки – от дверей машины. Когда начались проблемы с речью, она уже не могла ни рассказать какой-то случай, ни просто правильно построить предложение. Она то и дело забывала слова. Врач тогда решил, что у нее патология лобной доли мозга, которая отвечает за самосознание личности, поведение, эмоции, речь и концентрацию, способность формировать суждения, находить решение проблем. А она бы списала свои симптомы на бессонницу и нервное истощение. Ночью тревожные мысли не давали ей уснуть. Ее страшно беспокоило то, что происходит с ней и ее мозгом.

У нее было чувство, что ее мозг постепенно отмирает. Она не могла такого допустить – она обязана была быть в порядке, ибо от нее зависели ее четверо детей. Она не могла остановиться. Они были ее жизнь, эти четыре жизни – была она сама. Она одна следила за тем, чтобы они повсюду успевали, отвозила и забирала их со всех занятий. Она их кормила, одевала, любила, была мамой-такси для них. Этакая утомительная, изматывающая, но благодарная деятельность. По профессии она была финансовым аналитиком. Десять лет назад, перед рождением своего первенца, она ушла с работы и больше туда не возвращалась. Вначале она не планировала задерживаться в декрете, однако раз за разом продлевала свой декретный отпуск, пока не стало ясно, что работать ей не светит. Ей и так хорошо – дома с ее чудесными крошками, которых было уже четверо. Она чувствовала себя на своем месте, хотя за день изматывалась больше, чем в офисе. Трудно было смириться с потерей личного дохода. Раньше она могла тратить сколько хочется, без разрешения, без обсуждений, а теперь у нее жесткий лимит. Со стороны может показаться, что жизнь ее стала проще – нет, наоборот! По мере того как дети взрослеют, перед ней возникают все новые сложности, да еще помноженные на четыре.

Она закрывает глаза и глубоко дышит, лежа внутри МРТ-сканера. Хоть бы ничего серьезного! Только пусть все-таки что-то найдут. И еще ей очень нужно выздороветь! Слезы брызжут из глаз, текут по щекам в уши, щекочут шею, но нельзя поднять руку, чтобы смахнуть их. Веки ее на мгновение распахиваются, и взгляд упирается в нависший над ней холодный белый потолок. Она старается не поддаваться растущей внутри панике – закрывает глаза, глубоко дышит, вслушивается в музыку, что звучит у нее в наушниках. Знакомое произведение, но название она забыла, как и многое другое в последнее время.

Ее отвлекают мысли о детях. Как они там без нее? Хоть бы мать Пола успела вовремя забрать их из школы и центра Монтессори. У Джеми сегодня футбол, а у Эллы плавание. Люси нужно достать все ее игрушки, чтобы она не заскучала, пока их не будет дома. И проследить, чтобы Адам сделал домашнее задание, пока нет Эллы. В наушниках раздается голос доктора Хатри. Она двигалась во время сканирования, и придется повторить. Она пытается не падать духом и лежать смирно, пока машина, пожужжав, заново делает свою работу.