Женщина с дурной репутацией - [50]

— Теперь все в порядке.

— Верно. Пока я развлекался в Венеции, мои люди потрудились на славу и навели порядок. Нет капитана более довольного своим экипажем, чем я.

Джульетта ухватилась за гладкий как атлас поручень и взглянула на шрам, на месте которого раньше зияла брешь. Она нахмурилась, представляя пальбу из пушек, когда падают горячие снаряды, кругом стоит удушливый дым и запах крови. Крики, вопли, звон стали. Зловещий глухой стук тел, падающих на скользкую палубу.

— Кого-нибудь из ваших людей ранило?

— Нет, слава богу.

— Однако могло ранить.

Марка могло ранить. Джульетта вздрогнула, представляя, как тускнеют его бирюзовые глаза и больше ничего не видят, грудь истекает кровью и он лежит среди обломков своего любимого корабля.

Она просто испугалась или ее мучили предчувствия? Проснулся проклятый дар матери?

— Пожалуй. — Он обнял ее за талию и привлек к себе.

Она почувствовала, как его губы нежно касаются ее волос, и зажмурила глаза, силой воли приказывая видениям крови и смерти исчезнуть, чтобы сохранилось лишь это мгновение.

— Верно, мы торговцы, но также и моряки и должны быть готовы к любой опасности. Отец хорошо учил меня. Я всегда готов защитить себя и тех, кто верит мне. — Марк поцеловал Джульетту в висок, отстранился, но не выпустил ее руки. — Идем со мной.

И повел ее по деревянной лестнице вниз, к узкому проходу и к прочной закрытой двери. Здесь сильнее чувствовались запахи смолы и дерева, перемешиваясь с ароматом соленого моря. Марк толчком открыл дверь, провел ее внутрь и отошел, чтобы зажечь несколько свечей.

Когда свечи разгорелись, Джульетта обнаружила, что они в небольшой и узкой каюте, не такой, как она воображала себе. Здесь не было ни подвесной койки, ни грязной воды на полу. Широкая кровать была придвинута к стене, аккуратно застелена черным бархатным одеялом и снабжена валиками для подушек. На столе у противоположной стены были аккуратно разложены сверкающие таинственные медные инструменты, свернутые карты. Овальное зеркало венчало туалетный столик, через иллюминатор, расположенный высоко на стене лакированного дерева, проникал свет звезд.

Каюта была скромно обставлена, аккуратная, идеально чистая и ничего не говорила ей о Марке.

Джульетта оперлась рукой на полированную раму койки и следила за тем, как он снял маску, плащ и положил их на стул возле стола.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Марк и широко улыбнулся.

Джульетта понимала, как много это место значит для него — он чувствовал себя свободно, умиротворенно, его глаза блестели. Не осталось и следа настороженности и бдительности, свойственных ему в Венеции. Какое чудное у него убежище!

Так уютно и спокойно! Идеальное место. Когда-то давно она и сама испытывала такое чувство, что ей ничто не угрожает и она находится там, где и должна быть. С тех пор она будто свободно парила в воздухе, носимая ветрами удачи, пытаясь обрести покой в работе.

Возможно, ей следовало обосноваться на море.

— Это не Дворец дожей, — заметил Марк. — Боюсь, я не позаботился о фресках и позолоте. Однако здесь есть все, что мне нужно.

— Я думаю, это прекрасный корабль, — ответила Джульетта. — Хотя я вряд ли хоть что-нибудь соображаю в морских делах.

— Видишь ли, на нао две палубы, одна от носа до кормы для грузов, бочек с водой, тросов, парусов и амуниции. Другая палуба состоит из носовой надстройки. — Он вдруг расхохотался. — Джульетта, я привел тебя сюда не для того, чтобы до смерти утомить! Выпей вина.

Марк достал из шкафчика под столом бутылки и два простых серебряных кубка. Пока он разливал бордового цвета жидкость, Джульетта подошла к туалетному столику.

— Ты не сможешь утомить меня, — тихо сказала она, смотрясь в волнистое стеклянное зеркало.

Она еще не сняла полумаску, и на мгновение ей показалось, будто перед ней в зеркале совершенно чужой человек, лицо, скрытое от всех. Джульетта развязала атласные ленты, уронила маску на пол у стола и убедилась, что перед зеркалом действительно стоит она.

Марк принес ей кубок. Потертый серебряный сосуд охладил. Джульетта пила сладкое рейнское вино, изучая содержимое туалетного столика. Лежавшие там предметы были столь же скромными, как и каюта: деревянная расческа, бритвенный прибор в инкрустированной коробке, керамическая чаша для мытья. И два небольших женских портрета в простой деревянной раме на изящных подставках.

Между женщинами едва ли можно было уловить хотя бы отдаленное сходство.

Одна смуглая, рыжевато-коричневые волосы расчесаны на прямой пробор и красиво убраны под вышитый чепчик и черную вуаль. У нее были большие карие блестящие глаза, круглое оливкового цвета лицо. Под черным атласным платьем виднелась высокая сорочка с оборками, с серебряной цепочки на шее свисал тяжелый гранатовый крест.

У второй женщины волосы бледно-золотистые, прихваченные с обеих сторон гребнями, украшенными драгоценными камнями, ниспадавшие на спину. Ее улыбка светилась озорством, глаза были лучисто-бирюзового цвета, и острое, как у эльфа, лицо, столь модное в Венеции, со светлой кожей, усеянной неяркими веснушками над переносицей узкого носа. На женщине было платье из пунцового бархата с низким разрезом, обнажавшим белую грудь и один торчащий розовый сосок, ткань сползла с плеча, она поддерживала ее одной рукой. На пальце сверкало золотое кольцо с большим рубином. Кольцо, которое Джульетта уже видела много раз.