Женщина, которая легла в кровать на год - [23]

— А что вы рисуете? — поинтересовалась Ева.

— Пейзажи. Зе-Фенс. Лестершир. Люблю английскую глубинку.

— В детстве я жила в деревне. А на ваших пейзажах есть люди?

— Я пишу спозаранку, когда вокруг ни души, — ответил Александр.

— Любите рассветы?

— Нет, — покачал он головой. — Люди волнуются, увидев чернокожего мужчину в поле. Я уже свел близкое знакомство с лестерширской полицией. Надо полагать, евреи не катаются на лыжах, а чернокожие не рисуют.

— А что вы еще умеете? — спросила Ева.

— Плотничать. Ну и обычные навыки разнорабочего: малярка, отделка, уборка в саду, перевозка вещей. Свободно говорю по-итальянски и лет десять пробыл плохим мальчиком, вампиром-банкиром.

— И что же произошло?

— Первые пять лет все шло отлично, — усмехнулся Александр. — Мы жили-поживали в просторном особняке в Ислингтоне, матери я купил маленький домик с садом на родине, в Лестершире. Ей нравится возиться в земле. Но про следующие пять даже не спрашивайте — слишком много нюхал наркоты, мой холодильник был забит до жути дорогим шампанским. Я убивал себя. Пропустил первые пять лет жизни своих детей. Думаю, я умирал, но никто этого не замечал, потому что со всеми вокруг творилось то же самое. Я работал в «Голдман Сакс». Жена меня больше не любила. Однажды мы ехали домой в новом автомобиле, который я два дня как купил. Машина была для меня слишком большой и мощной. Жена начала ныть, что я уже неделю не видел детей и что никто не работает по шестнадцать часов в сутки. — Он посмотрел на Еву и сказал: — Но я действительно работал. Это было безумие. Я начал орать о расходах, жена закричала в ответ о моих тратах на кокаин, я потерял управление, мы вылетели в кювет и врезались в дерево — не слишком высокое, скорее даже куст. Жена сидела как живая, только вот замолчала. А потом я взял детей и уехал домой в Лестер.

Повисла напряженная тишина.

Затем Ева попросила:

— Пожалуйста, больше не рассказывайте мне таких печальных историй.

— Обычно я себе такого не позволяю, — вздохнул Александр. — Если вы составите список работ, которые готовы мне поручить, я оценю их стоимость и представлю вам калькуляцию. Но мне нужно забирать детей из школы… — Он замялся. — Миссис Бобер, не возражаете, если я поделюсь своими соображениями? В вашей одежде нет гармонии.

— Да какая может быть гармония в одежде, когда я не знаю, кто я вообще такая? — возмутилась Ева. — Иногда мне жаль, что мы не вынуждены носить форму, как китайцы во времена культурной революции. Им не приходилось в смятении раздумывать, что надеть с утра. На все про все одна форма — мешковатые штаны и туника. Мне бы этого вполне хватило.

— Миссис Бобер, знаю, мы только познакомились, — сказал Александр, — но когда вам станет лучше, я с удовольствием пройдусь с вами по магазинам и отговорю вас от юбок-брюк и блузок без рукавов.

— Спасибо, — усмехнулась Ева. — Но я планирую оставаться в этой постели год.

— Год?

— Да.

— Зачем?

— У меня есть чем заняться. Что разобрать.

Александр присел на самый край кровати. Ева подвинулась, освобождая для него место. Она с удовольствием изучала лицо нового знакомого. Оно светилось здоровьем и жизнелюбием. «Этот мужчина мог бы сделать мир приемлемым для какой-нибудь везучей женщины, — подумала она. — Но не для меня». Один из его дредлоков чуточку расплелся. Ева машинально коснулась выбившейся пряди и вспомнила, как каждое утро заплетала Брианне косы перед школой. Она отправляла дочь в школу с косами и лентами, а днем Брианна возвращалась без лент и с растрепанными волосами.

Александр осторожно остановил Еву, сжав ей запястье:

— Миссис Бобер, лучше не начинайте того, что не сможете закончить.

Ева уронила руку.

— Это занимает больше времени, чем вы думаете, — тихо объяснил он. — А мне в четыре забирать детей. Они на дне рождения.

— У меня в голове до сих пор этот будильник «пора забирать детей», — понимающе кивнула Ева.

Когда Александр вынес на улицу все детали разобранного шкафа, Ева спросила, сколько она должна ему.

— О, накиньте пятьдесят фунтов сверх того, что ваш муж уже мне заплатил за вынос двуспальной кровати, и довольно.

— Двуспальной кровати? — переспросила Ева. — Откуда?

— Из его сарая.

Ева лишь приподняла брови.

— Позволите мне забрать доски? — спросил Александр. — Натуральное крепкое красное дерево. Я мог бы из него что-нибудь смастерить.

— Да сделайте же одолжение, хоть на растопку пустите.

Перед уходом Александр спросил:

— Могу я быть вам чем-то полезен?

Отчего-то они оба покраснели. На секунду. Еве исполнилось пятьдесят, но выглядела она лучше, чем думала.

— Можете вынести остальную мебель, — сказала она.

— Всю? — уточнил он.

— Всю.

— Что ж… ариведерчи, синьора.

Ева засмеялась, услышав, как заводится фургон. Однажды она была в цирке, и автомобильчик клоуна заводился очень похоже. Она откинулась на подушки и напрягала слух, пока кашель фургона не затих вдали.

Теперь, когда шкафа не стало, комната казалась огромной. Ева с нетерпением ждала следующей встречи с Александром. Она попросит его привезти какие-нибудь из его картин.

Любопытно посмотреть, стоящие они или нет.

Глава 15

Растянувшись на кровати Брианны, Поппи мазала черной тушью короткие ресницы. Брианна сидела за столом, пытаясь дописать сочинение. Сдать нужно было в два пополудни, а часы показывали час сорок семь.