Женщина из бедного мира - [38]

Но все шло хорошо. Дойдя до Карловой аллеи, я на мгновение задержалась, чтобы перевести дух. Внимательно всмотрелась в сгустившуюся уже темноту. Женщина в пестрой шляпке и длинном черном пальто — я узнала ее сразу. И она, видимо, тут же догадалась, что я и есть та, кого она ждала, и спокойными, размеренными шагами пошла ко мне. Теперь она была уже настолько близко, что я могла посмотреть ей в лицо. Насколько я могла разглядеть в темноте, она была красивой, однако краса эта была какой-то суровой, словно нежизненной, без женской обаятельности, отстраняющей и холодной. Некоторое время я ощущала на себе ее острый, изучающий взгляд, и мне стало неловко, что она сразу не поверила, даже стыдно, что она подозревала меня, быть может, как предательницу. Но это ничего. Я хотела показать, что она ошиблась.

Мы свернули с аллеи, но не туда, куда я думала, а пошли в обратном направлении. Под фонарем незнакомая дама остановилась, еще раз внимательно посмотрела на меня и спросила: «Вы ищете сестру Эрики?» Мне только сейчас пришло в голову, что я забыла сказать пароль, и я извинилась. Она оглянулась в сторону аллеи, мне показалось, будто она еще кого-то дожидается, и я тоже обернулась. Из-за деревьев появилась какая-то темная фигура. Носком ботинка человек стал ковырять землю, словно отыскал что-то и хотел убедиться, стоит поднимать найденное или нет. Этот странный человек был Веэтыусме.

Мы пошли дальше. Направились в часть города за железной дорогой, пробирались окольными улицами, сделали несколько кругов, иногда возвращались туда, где проходили. Когда я обращала на это внимание, моя спутница, которая все время молчала, произнесла: «Это так и должно быть. Терпение».

Наконец мы остановились у двухэтажного домика, если не ошибаюсь, на улице Сыя. Внешне этот домик был аккуратным, можно было даже подумать, что в нем живут состоятельные люди, которым ни до какого бунта дела нет. Кругом все спокойно, ни одной подозрительной «фигуры».

Вошли в ворота. Возбуждение усилилось, я так дрожала, что это не осталось незамеченным моей спутницей. Она повернулась ко мне со словами:

— Успокойтесь, это не так страшно. А теперь скорее. Нижний этаж, направо первая дверь. Я буду ждать у ворот соседнего дома. Отдайте письмо «Эрике» и немедленно возвращайтесь. Вы готовы?

— Я иду.

— Когда пойдете обратно, возле меня не останавливайтесь, а сразу проходите дальше и все время идите на несколько шагов впереди. И не разговаривайте со мной! Должны делать вид, что мы совершенно чужие, только прохожие, которые случайно идут друг за другом. Это все.

Я пошла. В голове промелькнули какие-то посторонние мысли, в душе возникли посторонние чувства, но не было времени разобраться в них. Когда открылась дверь, я бросила взгляд: моя спутница смотрела мне вслед.

И вот я стояла лицом к лицу с вождем подполья, вокруг имени которого ходили легенды. Еще с первых дней революции я помнила его мефистофельский профиль с рыжеватой козлиной бородкой, но теперь он, казалось, переродился: линии лица стали резче, весь облик суровее, в глазах появилось еще больше огня, а вокруг рта — саркастической едкости. В этом лице отражались необыкновенная сила и напряжение воли, его оживляла одна лишь мысль: разрушить существующий в мире порядок, уничтожить эту убийственную реальность, которая мешает осуществить великую идею — свободу трудящимся. Мне казалось, будто для этого человека потеряли силу все существующие житейские взаимоотношения, и когда я искала на лице его боязни постоянного преследования, страха перед предательством, то я не нашла и следов их.

Я смотрела на него, и сердце мое готово было остановиться, я чувствовала, как ослабели колени и стало немощным тело. Протянула ему шифровку, он взял ее и произнес с равнодушной усмешкой:

— Вы хорошо выполнили свое поручение. И достойны доверия, оказанного вам. А потому я приготовил для вас небольшой сюрприз. Думаю, что вам не будет неприятно увидеть снова старого друга.

С этими словами он подошел к занавеске, которая отделяла часть комнаты, отодвинул ее, и я увидела поднявшегося Ханнеса Мальтса. Он был тот же, что и прежде, но будто мужественней и старше: в волосах появилась первая седина. Смущенно улыбаясь, он молча протянул мне руку. И в тот момент я не нашла ни одного подходящего слова. Передо мной встало прошлое, сердце наполнилось странным волнением. В глазах зарябило, закружилась голова, я боялась, что потеряю равновесие. Я его совершенно не хотела видеть, а теперь он все же был здесь, и мне это вовсе не было неприятным. Что я должна была делать, о чем говорить?

— Ну, не играйте в сентиментальных влюбленных, — услышала я голос за спиной. — Коротко скажите все, что хотите сказать. И запомни, Ханнес, тебе сегодня же придется начать длинное путешествие. Не стоит размякать.

Я посмотрела на Ханнеса. В его глубоких, сочувственных глазах я увидела отражение своего собственного лица, я знала, что оно навсегда останется там, и, не говоря ни слова, направилась к двери. Щелкнула ручка, я была на улице. Закрывая дверь, я успела заметить удивленных мужчин посреди комнаты. Они смотрели друг на друга, словно удостоверялись, будто спрашивали: что все это значит?