Женщина и спасение мира - [25]

 Само собой разумеется, что "естественно" не означает "натурализма"; Божественное не естественно человеческому, между ними зияние, непроходимая пропасть, и лишь участие Божественного в качестве дара может ее преодолеть. Это — харизмы Бога, но харизматичность присуща человеческой природе: "Если ты чист, то в тебе небо; внутри себя ты увидишь ангелов и Господа ангелов"[110]. В глубине самого себя человек видит присутствие Божье в Его образе, более близком человеку, чем человек — сам по себе; парадоксальным образом Божественное более человечно, чем чисто человеческое, так как это последнее является лишь абстракцией. Богообразная структура делает всякое автономное решение человеческой судьбы невозможным. Душа является местом присутствия и встреч, она имеет "супружескую" природу: обручение или прелюбодеяние — это общение со своим "другим". Выбор лежит не между ангельским состоянием и звероподобным, но между Богом и бесовским началом.

Боговоплощение — это ответ Бога на Свою собственную предпосылку в человеческой природе. Свой образ. Вот почему относительно Искупления для человеческой природы речь идет не столько о заглаживании своей вины, сколько об исцелении себя. Бог-Слово прерывает Свое "тихое молчание" для обоживаюшего общения. Он воплощается в первоначальную природу — первородную (чудесное Рождество) и окончательно завершает ее: в Нем Рай уже приобретает полноту Царствия: "...Приблизилось к вам Царствие Божие" (Лк. 10.11). И всякое существо, обновленное, воссозданное во Христе, восстанавливается и направляется к status naturae integrae. Вот почему на Востоке самые представительные течения мысли говорят об Искуплении скорее в физико-онтологических, чем в этико-юридических терминах. Целью является не "выкуп" и даже не "спасение" (в "салютистском", индивидуальном смысле), но апокатастасис, всемирное восстановление и исцеление[111]. Боговоплощение и обожение (теозис) дополняют друг друга, и потому можно рассматривать первоначальную праведность не как дарованное преимущество, но как корень существа, которое отвечает на желание Бога вновь обрести Себя в человеке. Именно для этой Божественной цели человек в своей сущности отчеканен по образу Божьему.

3. Падение и домостроительство спасения

Падение подавляет образ Божий, но не извращает Его. Зато сходство, возможность подобия органически затронуты. В западной концепции homo animalis сохраняет после падения основные человеческие начала, но человек-животное лишен Благодати. Для греков, хотя образ Божий и не потускнел, извращение первоначальных отношений между человеком и Благодатью так глубоко, что только чудо Искупления восстанавливает человека в его истине. После падения человек оказывается лишенным не чего-то добавочного, а своей истинной природы; тогда становится понятным утверждение святых отцов о том, что христианская душа по сути есть "возвращение в рай", стремление к нормативному состоянию своей природы.

Для западных богословов человеческая природа охватывает и интеллектуальную и животную жизнь, в то время как духовная жизнь (сверхъестественная сторона) добавляется и в известной мере накладывается на чисто человеческую икономию. Для восточных богословов выражение "человек, созданный по образу Божию" точно определяет то, чем человек является по природе. Образ Божий охватывает интеллектуальную и духовную жизнь, он объединяет nous и рпеита, а добавляется животная жизнь[112]. До падения эта животная связь была внешней для человека;

обращенная к нему, она ждала своего собственного одухотворения. Падение в чувственность" ускоряет события и добавляет животную жизнь к человеку. Библейский рассказ о запретном плоде указывает на евхаристическое значение плодов двух деревьев, так как речь идет об их потреблении. В "бесовской евхаристии" потребления запретного плода космический элемент (плод) и бесовский элемент (нарушение заповеди) вводятся в человеческую природу; таинство Крещения ясно это показывает в обряде заклинания (экзорцизма). "Сбросив с себя мертвую и безобразную одежду, сделанную из звериных шкур — я понимаю под этими шкурами образ животной жизни, в которую мы были облечены вследствие нашего общения с чувственной жизнью, — мы отбрасываем с нею все, что нам было добавлено вследствие облечения в эту звериную шкуру"[113] (св. Григорий Нисский). Белые одежды, получаемые при Крещении, обозначают возвращение к "телу духовному". Биологическое животное начало, символизируемое одеждами из звериных шкур, чуждо истинной природе человека, потому что преждевременно[114], введено до своего одухотворения, до того как человек (призванный к возделыванию космической природы) достиг власти и господства духовного над материальным. Благая сама по себе, животная природа, по причине нарушения иерархии ценностей, ныне представляет собой деградацию человека. "Не желание, а определенное желание (похоть) является дурным"[115] (Дидим Слепец). Поражена аксиологическая способность оценки, дух рассуждения (преп. Максим Исповедник); "Вне Бога разум становится подобным животному и бесам, и, удаляясь от своей природы, он желает того, что ему чуждо"