Женщина и церковь. Постановка проблемы - [3]
Часто ссылаются на якобы повеление апостола Павла, что женщина в церкви молчать должна. Как доказать, что это Божье повеление? Ведь признавая за святыми отцами духоносность и водительство Духом Святым, тем не менее, церковь допускает, что не все их мнения от водительства Святым Духом и должны быть приняты всеми верующими, есть и частные мнения. Не говоря уже о ситуативности повеления Павла.
***
Хотелось бы упомянуть о Троице.
До сих пор христиане обвиняют иудеев в «законничестве», противопоставляя им учение любви – христианство. Но ни один человек, привыкший логически выводить следствие из предпосылки, еще не пришел к идее Троицы. Простой логикой до Троицы не дойдешь. Тут нужна метанойя (изменение сознания, катарсис). То есть, чтобы постичь Бога, христианину недостаточно логики. Логика – это закон. Иудаизм – религия логики и закона, где ничего не может взяться, не будучи следствием закона и подкрепленым логикой, восходящей от частного к общему и наоборот. Это и есть тот самый «мужской» тип мышления. Христианство же просит оказаться от человеческой логики и произвести изменение сознания, для чего имеется ряд религиозных практик. Без этого даже нет смысла приближаться к Божественным тайнам. Когда же метанойя произошла, человек переходит на новый духовный уровень постижения Бога. Это подобно восхождению по лестнице. Христианская мистика – парадоксальный тип мышления, то есть «женский». Из всех религий больше всего «женского» – в христианстве. Все человекотворные веры представляют собой сугубо «мужской» тип мышления. Ни одна человеческая религия не возводит любовь в философскую категорию, в основополагающий принцип. Если же любовь противоречит закону – просто не исполняй этот закон. Именно это и возмущало в Христе книжников, верящих, что буква не прейдет вовек. Вспомним, кто не отрекся от Христа до последнего, когда все ученики, напуганные его арестом, фактически предали его. Женщины. Женщина оказалась ближе к Христу. Потому что для нее нет смысла в жизни без любви. Речь не о любви в плотском смысле, а о любви как управляющем принципе Вселенной.
И, тем не менее, женщина по сравнению с мужчиной отстранена от священнического христианского служения.
Образ Отца-Бога – очень мощный символ. Бывает, верующие пассивны и склонны искать оправдания своих поражений в воле Бога. Но это еще полбеды. Хуже отсутствие борьбы. А как же иначе – ведь есть Небесный Мега-отец, который обо всем уже позаботился и дал рекомендации, как жить, как поступать. Главное, не отклоняться. А если не отклоняешься, но сидишь у разбитого корыта – прими это как есть, и надейся на светлое будущее в лучшем мире. А еще лучше – в монастырь иди, а то сложно в миру спастись: грешить придется. От женщины же они требуют послушания в двойном объеме – жена должна быть смиренней самого смиренного мужа. Богородица не заявляла о правах. Даже можно коллекционировать «мнения» – женщина спасается чадородием, жена спасается через мужа…
Не церковь явилась причиной дискриминации женщины, но она фактически узаконила ее (исторически), ведь в истории грехопадения главная роль принадлежит Еве. Стало быть, если вы женщина, сильно увлекаетесь религией, то можете прийти к мысли, что иначе как через отца или мужа вам не спастись, или не дай Бог, что ваше угнетенное положение – расплата за грех праматери Евы. Очень удобная позиция – все те мерзости и унижения, что выпадают на долю женщины, оправдываются ее участием в грехопадении, стало быть, могут рассматриваться как справедливая расплата. Где бы ни случилось какое грехопадение – во всем виновата Ева.
Говоря об исследователях Нового Завета и христианских кругах, следует отметить, что лишь недавно мы осознали, что патриархализм был для нас многовековой установкой по умолчанию. Мы просто воспринимали как очевидное, непроверяемое априори, что слово «человек» (man [англ.] – мужчина, человек. – Прим. ред.) определяет все человечество, а слово «братья» вполне пригодно для обращения к христианской общине. Я вспоминаю о пережитом мною шоке при работе над Рим 16, когда я обнаружил комментаторов, убежденных, что слово προστάτις (prostatis) в Рим 16:2 может означать только что-то вроде «помощницы» (RSV, так и в русском синодальном переводе – Прим. ред.) – ведь не может же, в самом деле, женщина (Фива) быть руководителем, «патроном» (обычное значение этого слова). Подобно этому, аккузатив «Юниан» обязательно должен обозначать мужчину Юния, а не женщину Юнию, поскольку женщина никак не может «прославиться между апостолами» (Рим 16:7). Разве не характеризует такая логика патриархалистское мышление и не показывает «установки по умолчанию»? [8]
Вот две точки зрения на один и тот же вопрос. Каноническая (историческая) и переосмысленная. А если во Христе нет ни мужчины, ни женщины, ни раба, ни свободного? Неудивительно, что протестанты, отказавшись от Предания, так быстро решили вопрос с рукоположением женщин в пасторы. Ведь мы, православные, руководствуемся именно Преданием в этом вопросе.
Поэтому, чтобы взяться за его решение, пришлось бы пересмотреть Предание и признать, что церковь поспешила с закреплением многих постулатов, которые надо было еще оставить гибкими. Святые отцы дошли до финальной точки развития, как они полагали. Но сколько времени уже прошло с тех пор? Чтобы решить вопрос с рукоположением женщин, придется выводить его из Писания или Предания. Но Предание патриархально, а Писание рассматривается через призму Предания.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.