Женитьба Лоти - [39]
XXXIV
В три часа ночи зала опустела, госта разбрелись кто куда. Я же все еще сидел за роялем и извлекал из него Бог знает какие безумные мелодии под аккомпанемент рокотавшей за окном упа-упы.
Со мною осталась только старая королева; она сидела задумавшись в золоченом кресле, как уродливый истукан, разукрашенный с дикарской роскошью.
Зала представляла собою грустное зрелище: беспорядок в большом опустевшем помещении с огарками догорающих свечей в канделябрах, залитых восковыми слезами…
Грузная королева с трудом поднялась, путаясь в складках бархатного малинового платья. В дверях она увидела робко ожидающую Рараху, все поняла и жестом пригласила войта.
Потупив глаза, девушка приблизилась к Помаре. В этой пустой бальной зале в белом муслиновом одеянии, с распущенными шелковыми волосами, украшенными венком из белоснежных гардений, и огромными от слез глазами, Рараху походила на ангела небесного.
– Я понимаю, Лоти, ты хочешь попросить меня, чтобы я присмотрела за ней, – приветливо обратилась ко мне королева. – Но вряд ли она этого захочет…
– Ваше величество, – ответил я, – завтра она уедет в Папеурири, там ее приютит замужняя подруга. Прошу, ваше величество, и там не оставлять ее своим попечением. В Папеэте она больше не появится.
– А! – гаркнула царственная старуха хриплым басом. Она не на шутку удивилась и разволновалась. – Правильно, детка, правильно! В Папеэте ты пропадешь! – по-матерински одобрила она Рараху.
Помаре соединила наши руки, ее строгие глаза потеплели и наполнились слезами.
– Ну что ж, детка, – ласково продолжила она, – поезжай не откладывая. Собраться тебе недолго. Хочешь, поезжай сегодня, после восхода солнца, часов в семь. Моя невестка Моэ едет в Атамаоно, а оттуда на остров Раиатеа, в свои владения. В Мараа переночуете, а наутро ты сойдешь в Папеурири, это по дороге.
Рараху заулыбалась сквозь слезы: ей было лестно, что она поедет вместе с юной принцессой.
Рараху и Моэ были на удивление похожи: обе несчастны и надломлены, с общим характером, общими повадками и очарованием одного вида…
Рараху пообещала быстро собраться. Да и какой у нее особенный багаж: так, несколько муслиновых платьев да старый верный кот…
Мы от всего сердца благодарили старую королеву, принявшую сердечное участие в нашей судьбе. Принцесса Ариитеа в бальном платье вернулась в залу и проводила нас до садовой калитки; она нежно, по-сестрински, утешала Рараху…
В последний раз мы вместе вышли к океану…
XXXV
Было еще совсем темно.
На берегу там и сям стояли группки людей: фрейлины в вечерних туалетах вышли вслед за офицерами «Рендира». Со стороны это больше походило на праздник, чем на проводы. Вот только слышались девичьи всхлипы. В последний раз поцеловал я свою любимую подружку.
Одновременно с «Рендиром» экипаж увозил из Папеэте Рараху и принцессу Моэ. Через завесу листвы, через просветы между пальмовыми стволами Рараху еще долго могла видеть удаляющийся в синеющую даль наш фрегат.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Aye! aye! а мунаихо те тиаре ити тароне менахенехе!
Aye! aye! и теинеи ра, на махеахеа!
Ай! ай! как красив был цветок арума!
Ай! ай! а теперь он увял!
Рараху.
I
Несколько дней спустя «Рендир», следуя через Тихий океан, оставил утесы Рапы,[95] самые южные острова Полинезии. Затем и эта земля, населенная полинезийцами, скрылась за горизонтом – мы покинули Океанию.
Зайдя в Чили, мы вышли из Тихого океана через Магелланов пролив и направились в Европу через Ла-Плату, Бразилию и Азорские острова.
II
Унылое мартовское утро… Брезжит смутный рассвет ненастного дня… Я стою у дверей родного дома в Брайтбери. Меня еще не ждут.
Я упал в материнские объятия – мать вся трепетала от нечаянной радости. Так же встретили меня все родственники.
Но первые радостные мгновенья быстро сменились тоской; щемящее чувство примешивалось к сладости возвращения. Прошли годы вдали от родины. Глядишь на дорогие лица, и сердце сжимается: все постарели, полиняли будто. И счастлив тот, кто, возвратившись, не находит опустевшего места у очага.
Тоскливо зимнее утро в наших северных краях, особенно если в памяти твоей солнечные тропики. Тоску наводит бледный свет, хмурое низкое небо, старые безлиственные деревья, влажные замшелые стволы, плети хмеля на серых камнях…
И все же как хорошо дома! Как приятно увидать всех родных; старых слуг, которые заботились о тебе с раннего детства; приятно воскрешать милые, почти позабытые обычаи, славные зимние вечера… А каким дивным сном кажется Океания, когда сидишь у камелька!
Когда я стучался в дверь своего дома в Брайтбери, за моей спиной громоздились бесчисленные чемоданы, тюки, огромные сундуки.
Вот ты приехал – и забавляешься, разбирая багаж. На свет извлечено первобытное оружие, таитянские божки, головные уборы полинезийских вождей… И так фантастично выглядит все это под английским небом, в моем старом доме! Особенно я волновался, доставая из сундуков сухие травы и увядшие венки, – они дышали ароматом дальних странствий, наполняли комнату волшебными запахами Океании…
III
Несколько дней спустя почта принесла мне письмо с американскими марками, доставленное по Трансамериканской магистрали. Конверт был надписан рукой моего приятеля из Папеэте Джорджа Т., он же по-таитянски – Татехау.
Романы П. Лоти с их красивыми и неприкаянными героями, смертельной любовью, путешествиями в дальние экзотические страны давно стали мировой классикой.Исполненная особого настроения, словно окутанная дымкой проза члена Французской академии не оставит равнодушным даже самого искушенного читателя.
Романы П. Лоти с их красивыми и неприкаянными героями, смертельной любовью, путешествиями в дальние экзотические страны давно стали мировой классикой.Исполненная особого настроения, словно окутанная дымкой проза члена Французской академии не оставит равнодушным даже самого искушенного читателя.
Романы П. Лоти с их красивыми и неприкаянными героями, смертельной любовью, путешествиями в дальние экзотические страны давно стали мировой классикой.Исполненная особого настроения, словно окутанная дымкой проза члена Французской академии не оставит равнодушным даже самого искушенного читателя.
Невольница турецкого султана, юная Азиаде, воспылала страстью к офицеру французского флота. В едином порыве сметаются все преграды, любовь не слушается голоса рассудка, но так ли благосклонна фортуна в суровый век войны к не знающему границ чувству? Самый известный роман Пьера Лоти «Невольница гарема» – это история любви флотского офицера-француза и турчанки! Исполненная особого настроения, проза Лоти с его красивыми героями, смертельной любовью, путешествиями в далекую экзотическую страну не оставит равнодушным даже самого искушенного читателя.
Две романтические истории в одной книге. Они пропитаны пряным ароматом дальних стран, теплых морей и беззаботностью аборигенов. Почти невыносимая роскошь природы, экзотические нравы, прекрасные юные девушки очаровывают и французского солдата Жана Пейраля, и английского морского офицера Гарри Гранта. Их жизнь вдали от родины напоминает долгий сказочный сон, а узы любви и колдовства не отпускают на свободу. Как долго продлится этот сон…
Две романтические истории в одной книге. Они пропитаны пряным ароматом дальних стран, теплых морей и беззаботностью аборигенов. Почти невыносимая роскошь природы, экзотические нравы, прекрасные юные девушки очаровывают и французского солдата Жана Пейраля, и английского морского офицера Гарри Гранта. Их жизнь вдали от родины напоминает долгий сказочный сон, а узы любви и колдовства не отпускают на свободу. Как долго продлится этот сон…
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Ревнует – значит, любит. Так считалось во все времена. Ревновали короли, королевы и их фавориты. Поэты испытывали жгучие муки ревности по отношению к своим музам, терзались ею знаменитые актрисы и их поклонники. Александр Пушкин и роковая Идалия Полетика, знаменитая Анна Австрийская, ее английский возлюбленный и происки французского кардинала, Петр Первый и Мария Гамильтон… Кого-то из них роковая страсть доводила до преступлений – страшных, непростительных, кровавых. Есть ли этому оправдание? Или главное – любовь, а потому все, что связано с ней, свято?
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Историк по образованию, американская писательница Патриция Кемден разворачивает действие своего любовного романа в Европе начала XVIII века. Овдовевшая фламандская красавица Катье де Сен-Бенуа всю свою любовь сосредоточила на маленьком сыне. Но он живет лишь благодаря лекарству, которое умеет делать турок Эль-Мюзир, любовник ее сестры Лиз Д'Ажене. Английский полковник Бекет Торн намерен отомстить турку, в плену у которого провел долгие семь лет, и надеется, что Катье поможет ему в этом. Катье находится под обаянием неотразимого англичанина, но что станет с сыном, если погибнет Эль-Мюзир? Долг и чувство вступают в поединок, исход которого предугадать невозможно...
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…
Романы П. Лоти с их красивыми и неприкаянными героями, смертельной любовью, путешествиями в дальние экзотические страны давно стали мировой классикой.Исполненная особого настроения, словно окутанная дымкой проза члена Французской академии не оставит равнодушным даже самого искушенного читателя.