Женить Темного Властелина - [23]

Памятуя о том, что все документы у нее на имя Тьяцлы Фаэтон и находились они в сейфе в комнате матери, она, пока идет по, мощенной серым камнем, торговой дороге, обыскивает все карманы на наличие хотя бы нескольких монет, которые, возможно, завалялись после вылазок из Флиоса.

В одном из карманов откопались десять медяков, три золотых ата и один темный. О да, сегодня она даже богата! Главное теперь, чтобы стражники не запросили документы. В ином случае ей придется остаться за воротами или за решеткой ждать, когда придут родственники.

Родственников она сейчас видеть не хочет, даже провинившуюся перед матерью Фьяцлу. И большинство жителей не терпят присутствия на улицах эсхиллок.

Как ни странно, стражники не затребовали сию же секунду предъявить документы, ограничившись одним темным. Слишком много для въездной пошлины. При том, что обычно они берут не больше пяти золотых атов, что в десяток раз дешевле той суммы, которую содрали с нее. Признали все-таки в ней эсхиллку, хотя из всего, что связывало ее с ними и остался тяжелый квадратный подбородок…

А нет, еще и волосы…

За этим она сюда и пришла — избавиться от ненавистной проволоки, которая ежедневно оттягивает своей тяжестью ее голову назад. По информации, изъятой у болтливых служанок, в Нормане остался последний мастер, который может нормально срезать кошмар всей ее жизни. Она даже смогла разузнать адрес.

Итак, сначала она зайдет к мастеру, поторгуется с ним, хоть это и запрещено, о стоимости редкого драгоценного металла, а потом зайдет на почту, чтобы отослать распоряжения сестре и попросить Крома присмотреть за ней. Все остальное планировать будет позже.

Найти парикмахера оказывается не так уж и просто. Ей приходится несколько часов бродить по кварталу бедноты, в который когда-то переехал обедневший мастер, потому что выбрал для работы город, куда особо и не пускали эсхилл, ни мужчин, ни женщин. Тем более заводить третьих дочерей, которым перекрывают доступ к магическому источнику, никто из них не хочет — слишком хлопотно.

Необходимую улицу она находит довольно быстро, если не считать затраченного на поиск времени. Найти же среди множества небольших покосившихся хибарок нужную — очень сложно. С учетом того, что ей только описали общий вид домика, в котором обитает искомый человек, но здесь почти все обиталища одинаковы и номеров на них нет.

Тьяцла проходит мимо первых двух, останавливается, осматривается по сторонам и замечает в окошке дальней, выбивающейся из общего стройного ряда, хибарки серую вывеску с выцветшими надписями. Чтобы рассмотреть, что там написано, девушке приходится подойти ближе к покосившемуся домику. На картонке, поблекшими от времени чернилами, каллиграфическим почерком выведены расценки на стрижки.

Она бодро топает к двери и стучит по, изъеденному личинками древесных жуков, дереву. Тишина. Тьяцла повторяет действие — в ответ ни звука. Она бьет со всей силы, раздающийся грохот поднимет и мертвого, но ответ все тот же.

Девушка разворачивается спиной к двери и принимается бить по ней каблучком изящной туфельки, изрядно заляпанной грязью после прогулки по лесу. Она повторяет так несколько раз. И не добившись никакого результата, поднимает лицо к небу и издает протяжный стон бессилия, переходящий в яростный рык. Ей во что бы то ни стало нужно завершить все до темноты, а уже начинает смеркаться.

Она возвращается к прерванному занятию: со всей силы колотить по двери.

К каблучку, звонко выбивающему щепки из трухлявого дерева, добавляются кулаки и вопли:

— Дед, если не откроешь дверь, выломаю ее на фиг!!! Я знаю, что ты там!!! Открывай немедленно!!!

Из-за двери внезапно раздается старческое брюзжание:

— Да слышу я, слышу… Кого нелегкая принесла? Неужели не знают, что работаю до шести, а сейчас уже почти восемь… — последние слова ворчат под нос, не давая возможности Тьяцле расслышать. Дверь, натужно скрипнув, отворяется и из узкой щели выглядывает морщинистое лицо старика, на котором выделяется большой нос. Угрюмое выражение на нем сменяется счастьем, когда посетительница была подробно осмотрена: — эсхиллка… третья дочь… — произносит с придыханием старик, закрывает дверь и через секунду открывает ее во всю ширь, приглашая войти в помещение: — проходите, проходите. Чего изволит достопочтенная госпожа?

Тьяцла, не заставляя себя долго уговаривать, стремительным шагом проносится мимо мастера в небольшое рабочее помещение, в углу которого стоит небольшой кособокий трельяж с двумя створками, на нем расставлены всевозможные баночки- скляночки, содержащие что-то уже порядком испорченное. Рядом с рабочим местом стоит колченогий стул, на спинку которого накинуто засаленное покрывало.

Заслышав вопрос, она поворачивается к, запирающему дверь, старцу, легонько дергает себя за проволоку, висящую возле лица и произносит:

— Думаю, вы догадываетесь, зачем я пришла, — голос звучит немного задумчиво.

— О да, имею некоторое понимание… — морщинистые губы растянулись в лягушачьей улыбке: — я смею надеяться, вы знакомы с перечнем предполагаемых рисков?

— Каких таких рисков?! — глаза девушки округляются, становясь как плошки, в голосе прорезаются визгливые нотки.