Жених и невеста - [5]

Не имея возможности видеть любимую, он говорит с ней в дневнике: «Я не подал прошения о разводе. Ты была, есть и будешь моей единственной». «Вчера я встретил вереницу людей из твоей Канос-сы. Как они страшно выглядят! Лида, я видел тебя. Ты шла гордо. И хотя очень похудела, стала еще красивее. Я спасу тебя из твоего тонущего корабля. Я в себе чувствую смелость и отвагу человека, призванного богом. И бог этот — любовь. Наш всесильный и настоящий бог. Я освобожу тебя».

Его вызывают к начальнику отдела гестапо. Еще раз призывают «не позорить» нацию.

«…Меня опять вызвал Рауке. Спросил: «Почему не работаете? Вы немец, вы не делаете чести нации».

А я ответил, что не могу вернуться к своему роялю, не могу творить без тебя. Моя любимая! Каждый день я жду тебя. Каждый день я покупаю тебе цветы».

Гейсту предлагают написать цикл песен на стихи поэтов рейха. Он отказывается. Композитора вновь вызывают в гестапо. Он должен в течение восьми дней или развестись с женой, или представить справку о ее «арийском» происхождении, или… его самого ждала тюрьма. С большим трудом и с помощью литовских друзей Гейсту удается раздобыть «ложное» письмо, которое должно спасти Лиду. Ему пообещали освободить жену. И вот он ждет, каждый день ждет, что откроется дверь и войдет Лида.

Но гестапо не оставляет композитора в покое. Ему предлагают новую сделку: написать оперу, прославляющую рейх. И он пишет оперу, только совсем другую. «Нет, мои чувства не изменились. Не раскрошились. Кто-то сказал, что боль помогает созревать чувствам и человеку тоже. Ты помогла найти мне силы для работы. Буквально не узнаю себя. Наконец я снова слышу. Я слышу музыку и внутренний голос бунтаря. Пишу оперу о трагической судьбе инков…»

Письма, доказывающие якобы «арийское» происхождение Лиды, помогли. Она может вернуться к мужу, но с условием, неслыханным и чудовищным по своей жестокости: Лида не должна иметь детей. В противном случае — развод. Эдвин Гейст протестует. В их квартире гестаповцы делают обыск, находят либретто его новой оперы об инках и уводят Эдвина. А через несколько дней Лидия узнает о смерти мужа. В тот же день Лидия Гейст отравилась.

«Что наша эпоха знает о любви? Забыты испанские гранды, французские трубадуры, чистота и искренность миннезингеров, радость антики, изощренная тонкость Востока. Есть «Ромео и Джульетта», «Тристан и Изольда», «Евгений Онегин». А наше время? Как мало романов о любви. Разве это не страшно!» Это строки из дневника Эдвина Гейста. Возможно, маловато и в сегодняшней литературе романов о большой страстной любви. Но реальная жизнь богаче и мудрее всяких романов. И она нам преподносит образцы великой бескорыстной любви, которой не страшны ни тяготы разлуки, ни бедствия, ни страдания. Вот один из примеров.

Им судьба подарила лишь один беззаботный, безоблачный день. А далее пошли вереницей тысячи других — горьких и трудных, когда у них лишь теплилась надежда на чудо науки да зрела непоколебимая вера в исцеляющую силу любви и преданности.

По окончании военного училища Виктор уехал к месту службы, а Валя обещала приехать следом. 14 сентября получил лейтенант Белков долгожданную телеграмму: «Встречай». Четырнадцатого он должен был уезжать на учебные сборы. «Не беда, — сказал командир, — поедете пятнадцатого». Так вот, сам не зная, подарил подполковник им денек, единственный, на всю жизнь памятный.

А через неделю на сборах вызвал Белкова начальник:

— Беда у вас дома, товарищ лейтенант. Выезжайте туда скорее. Так, еще и не начавшись, окончилось у них обычное, естественное течение жизни, которое мы подчас не замечаем вовсе, не думаем о том, что оно само по себе — счастье.

А произошло вот что. Валя решила поехать в город, села на попутную машину. А та в пути перевернулась. В результате — травма позвоночника, операция и… неподвижность. Когда через два месяца привезли Валю домой, она сказала Виктору:

— Отвези меня к маме. Что нас связывает теперь? Всего лишь день, прожитый вместе. Зачем я тебе такая? Ты здоров, у тебя служба, любимое дело. Ты еще сможешь быть счастливым.

А он отвечал:

— Глупенькая, я тебя всю жизнь искал. Неужто теперь отпущу? Потерпи немного. Выздоровеем.

Эти слова воскрешали у нее надежду, побуждали жить, бороться, не сдаваться перед недугом.

Да разве только слова! Тяжелобольной человек требует умелого ухода, заботы, внимания. А ведь у него еще работа, служба. Поначалу Валя стыдилась своей беспомощности. Но он говорил: «Случись такое со мной, разве ты поступила бы иначе?» И советовал все принимать как должное. Она думала, что ему, красивому, статному, неловко с ней, беспомощной, на людях, лишь по ночам просила вынести ее из комнаты. А он, чувствуя это, среди дня, как маленькую, осторожно выносил ее на улицу, на цветущий луг, старался упредить все ее желания.

И тогда ей страстно захотелось во что бы то ни стало стать для него такой, как все жены для своих мужей, — помощницей в деле, опорой, матерью его детей.

Превозмогая адские боли, концентрируя всю свою волю на вышедшем из повиновения теле, Валя стала отрабатывать подвижность.

Подвигом назвала Валя дело мужа. И она на это тоже ответила подвигом. Несмотря на сомнения врачей, на необходимость в связи с этим прервать лечение, она дала жизнь ребенку, и теперь ее собственная жизнь наполнилась новым, более глубоким смыслом.