Жених для васконки - [57]

А вот племянник мог разыскать нужную девицу. Отмеченным Богиней доступно многое, а Ноэль был одним из немногих «счастливчиков». Нет, просто ради него, дядюшки, некромант даже не пошевелился бы, но вот мадемуазель Эвон — другое дело. Ради любимой девушки — юноша горы свернет. Опять же: Ноэль знает подоплеку обряда, а потому лишних непроверенных ушей в этом деле не будет.

Нет, конечно, если ничего не получится, мадемуазель Эвон — последний шанс. Как бы не хотелось менталисту не втягивать эту потрясающую девочку в политические игры, но, увы, Франкия. Высшее благо ценой отчаянья парочки девиц? Легко. Жестоко? Упаси боже. Жестоко смотреть, как убивается мать, над погибшим солдатом или насилуют девчонок спанские войска, потому что не защитили и не уберегли. А это… со своей совестью Арно договориться.

Ноэль медленно поднялся и тяжело вздохнул. Нужно будет обращаться к Богине. Любой некромант знает, что просьбы к НЕЙ чреваты. Что попросит ОНА за помощь? Даже у любимчиков нет никакой защиты. Но, возможно, Древняя смилостивится, когда узнает, что речь идет о Эвон?

— Откуда ты знаешь про обряд? — Окликнул племянника месье де Грамон.

— Мне рассказала королева, — нехотя откликнулся некромант.

Он конечно мог бы упереться и молчать, но не счел нужным этого делать.

— Ты виделся с матерью? — Удивился менталист.

Насколько де Грамон знал, юноша ни разу не встретился с Шарлоттой, после того как сестра попросила устроить ей встречу с сыном восемь лет назад. На взгляд менталиста, мальчишке вообще не стоило знать тайну своего происхождения. Бастард королевы, это такое… тут ведь как преподнести историю. До великой смуты и не такие аферы проворачивали, а на трон садились люди далекие от правящей династии. И несмотря на то, что сестра упорствовала, Ноэль так и не принял мать.

— С королевой, — упрямо мотнул головой Ноэль. — Когда я заподозрил, что с отбором что-то не так, я отправился за информацией.

— Ясно, — кивнул де Грамон, — больше не держу.

Ноэль, коротко кивнув, вышел из комнаты.

Менталист откинулся на спинку кресла и усмехнулся.

— Значит сестра…. Любопытно.

Пожалуй, стоит приставить к королеве еще одну фрейлину.

~*~

— Девочки, а кто-нибудь вообще читал параграф из дополнительной литературы, что упоминал месье Густав?

Покосилась на встревоженную Аврору.

Мы прошлый урок по каллиграфии прогуляли, и беспокойство подруги было понятно: учитель наверняка начнет с нашего трио, раз уж за нами такой серьезный проступок. Мне стоило бы тоже сидеть, уткнувшись в книгу, и обеспокоенно спрашивать, что, сверх того, что было в учебниках, рассказывал месье Густав, но я не могла. Я сидела на лавочке около аудитории и, сложив руки на коленях, глядела в пол.

Прошло уже три дня с момента встречи с месье де Грамоном, а я все еще думала над его просьбой. Слишком много вопросов было в моей голове: кто все-таки таинственная ОНА и почему мое согласие на брак должно быть добровольным? Почему именно я? Что во мне, Лу, девочках такого?

Я уже почти смирилась со своей участью, хотя и не торопилась признаваться старику. «Почти», потому что, закрывая глаза, я видела осуждающие взгляд месье Отиса. Конечно, менталист винил меня, что я так легко отказывалась от нашего будущего, но разве это было на самом деле просто для меня? А еще я вспомнила сжавшиеся в полоску губы Ноэля, когда уезжала. Некромант даже не попрощался со мной, отвернулся, словно я сделала что-то плохое. Молчание друга больно ударило меня в самое сердце! Почему?! И нежить-почтальон не прилетал ни разу.

Я медленно тянула время, где-то глубоко в душе теплилась надежда, что, может быть, что-то изменится?

Я чувствовала себя втянутой в сложную непонятную мне игру, где мне выделялась далеко не ведущая роль, и в которой я упорно теряла всех, кто мне дорог.

В голове никак не укладывались откровения месье де Грамона. Со школьной скамьи нам твердили, что купол — это гениальное заклинание короля Луи Первого и пока жива королевская династия, защита над Франкией вечна. Оказалась да, вечна, но вот ритуал… внушал мне опасения. Оговорки дофина и заодно заговорщиков вырисовывали в моей голове какую-то мрачную картину. Сразу вспоминались какие-то мелочи, которые мое сознание раньше не хотела связывать воедино: слова Ноэля, к примеру, о мерзкой сути обряда или страшные фразы фаворитов про потерю дара — зачем то ведь об этом спрашивали всех конкурсанток!

Посмотрела на Армель и вздохнула. Да и эти внезапно вспыхнувшие чувства мне теперь подозрительны. Конечно, я в месье Отиса влюбилась тоже, едва увидев, но ведь у меня совсем другой случай! Я Персефореста уже пять лет люблю, а потому встреча с менталистом была как прыжок из окна, когда сердце замирает на мгновение полета, а потом стучит быстро-быстро! Мы с Ноэлем в Лангенской академии совершали подобное безумство, когда спасались от сторожа в Лангене, поэтому о чем говорю!

А тут… Армель влюбилась в принца, ровно после испытания, а до этого? Могла ли подруга молчать и скрываться? Но что мне делать, если эта любовь действительно наведенная? Открыть глаза маркизе? Но могу ли я? Если свадьба дофина так важна для безопасности страны, имею ли я право? Счастье подруги или предательство Франкии?! Почему выбор так сложен?