Жена ювелира - [47]

Георг бросил на брата полный ненависти взгляд, затем насмешливо поклонился и вышел. Эдуард секунду-другую глядел ему вслед, а потом обернулся к Джейн. Она увидела, что гнев сошел с его лица, и поняла, что эта сцена его ужасно расстроила.

– Джейн… – проговорил он тихо и, когда она подошла к нему, обнял ее. Этим жестом он словно защищал ее от чего-то. – Ты ведь любишь меня, Джейн? – продолжил он.

Она кивнула головой, и он погладил ее по волосам.

– Это хорошо. Ты сейчас была свидетельницей отвратительной сцены. Мой брат хочет убить меня… Таково проклятие королевской власти. Но если у человека есть кто-то, кто любит его так, как ты меня, он, наверное, должен быть благодарен.

– Эдуард, боюсь, что это я своим вмешательством причинила тебе такую боль.

– Нет. Не печалься об этом. Ненависть медленно накапливалась в Георге. И вот она вылилась наружу. Лучше знать, что кто-то затаил на тебя злобу, чем, не зная, столкнуться с ней в чрезвычайных обстоятельствах. Бывают времена, когда Георг приводит меня в отчаяние. Он всегда был трудным ребенком – тщеславным, самодовольным, напыщенным. Иногда я говорю: «Бедный Георг!» Он бедный потому, что пытается достичь невозможного. Джейн, бывают времена, когда ты думаешь, что я жесток. Нет, не отрицай этого. Пусть между нами не будет лжи. Разве я не вижу, что временами ты ужасно огорчена? Знай, Джейн, – я живу как на вулкане. Я рискую больше всех. И ты, пребывая рядом со мной, тоже в опасности. Он мой брат, но я должен ненавидеть его. А я не могу ненавидеть его. Джейн, ты знаешь, что бы я сделал, будь я умным человеком?

Она покачала головой, а он прильнул к ее уху и прошептал:

– Я бы нанял людей… готовых сделать то, о чем их просят за плату. И назавтра мой брат был бы найден мертвым в водах Темзы…

– О нет, Эдуард! Нет… Это не выход.

– Я уже потерял однажды свою корону из-за своей мягкости. Ты же не пожелаешь мне снова пережить это? Месяцы изгнания! Ты не можешь себе представить, как я страдал! Король… и не король! Моя королева – в приюте. Мой сын, наследник английской короны, рожден был там даже без тех удобств, которые имеет при рождении сын простого торговца. Горький, очень горький опыт! Он и тогда уже был мне врагом… мой несносный братец. Но я простил его, потому что он мой брат. Я помню его мальчиком с сияющими глазами – мальчиком, у которого не было этих порожденных пьянством фантазий о том, что он станет королем Англии.

– Эдуард, – сказала Джейн серьезно, – я верю, что ты не сделаешь ничего такого, из-за чего тебя бы терзали угрызения совести.

Он нежно поцеловал ее.

– Помни, я живу в постоянной опасности, и эту опасность мне приходится разделять с теми, кого я люблю. – Выражение его лица стало жестким. – Джейн, не вмешивайся не в свои дела. Держись от них подальше, чтобы я мог приходить к тебе и находить отдых и покой. Сейчас я пошлю посыльного в Тауэр, чтобы он выяснил, отпущена ли наша милая Кейт. Но если она не освобождена…

– Что тогда, Эдуард?

– Тогда Георг почувствует мою силу. И впредь моему брату придется быть осмотрительнее.

* * *

У Эдуарда была новая любовница, которой он восхищался. Он отказался от прочих легких увлечений. Но не от Джейн Шор – она была так же постоянна, как сама королева. И неудивительно. Она была самым веселым, самым остроумным и самым благожелательным человеком при дворе. Правда, она могла вспылить, но причиной ее негодования чаще всего была несправедливость к другим людям, но не к ней самой.

Джейн горько плакала, лежа на кровати за опущенным пологом. «Он вернется, – говорила она себе. – Он возвращался прежде и вернется вновь». Теперь, когда она проводила ночи в одиночестве, ей снились тревожные сны. В них постоянно фигурировал Гастингс. Ей пришлось попросить Кейт постелить себе на полу у ее кровати, так как она боялась оставаться одна.

Это были печальные дни, а по ночам она лежала без сна, прислушиваясь к глубокому дыханию Кейт, и чувство раскаяния переполняло ее, когда она вспоминала прежние дни на Ломбардной улице; потом она молилась о прощении грехов – правда, до тех пор, пока не начинала смеяться над собой: только у покинутой женщины есть время для раскаяния. Когда Эдуард вернется, она будет беззаботна, как прежде.

Время тянулось медленно. Часто они с Кейт одевались в скромную одежду, которую брали у служанок, и, надвинув пониже капюшоны, выходили на улицу. В такие дни они весело смеялись и болтали, и Джейн забывала о ревности к новой любовнице короля.

Однажды они забрели в Ист-Чип и там столкнулись лицом к лицу с женщиной, которая сразу же узнала Джейн, несмотря на то что ее лицо скрывал капюшон.

– Я бы узнала ваше прелестное лицо, где бы вы ни были, – сказала миссис Бэнстер. – Не думаете ли вы, что я смогу когда-нибудь забыть, что вы сделали для моего Чарли? Вы должны зайти ко мне на стакан вина.

Джейн увидела, что женщина очень огорчится, если она откажет ей, и потому позволила миссис Бэнстер проводить их в свою харчевню через боковую дверь.

– Боже правый, если бы я провела вас через лавку, посетители смутили бы вас своими пристальными взглядами. Клянусь, им никогда не приходилось видеть такой красавицы.