Жена тигра - [122]

Глава двенадцатая Аптекарь

Тот человек, который первым узнал, что Дариша Медведь умер, и сегодня еще живет в деревне Галина. Его зовут Марко Парович, ему семьдесят семь лет, и он уже прадед. Внуки недавно купили ему новую газонокосилку, и он вполне самостоятельно справляется с этой чудовищной оранжевой машиной, когда стрижет лужайку перед домом, — крошечный человечек в шляпе, с загорелыми дочерна руками. Вот только ближе к вечеру Марко ни за что не станет вести разговоры о Дарише Медведе. Впрочем, он вообще не станет упоминать его имя, предварительно не взбодрившись несколькими стаканчиками ракии.

Вот что он рассказывает о его гибели.

За час до рассвета Дариша Медведь очнулся на окровавленном снегу, среди черных деревьев Галины, сел, огляделся и увидел, что тигр пожирает его сердце. Да, этот желтоглазый дьявол сидел с ним рядом и вонзал свои клыки прямо в живое, кровоточащее сердце Дариши! Ужас охватил душу охотника. Он принялся судорожно ощупывать собственные ребра и обнаружил, что его грудная клетка пуста, а жив он исключительно благодаря единственной силе, еще сохранившейся в нем, — силе тех медведей, сердца которых перестали биться по его, Дариши, вине. Поскольку человечье сердце было у него отнято, Дариша встал на четвереньки, спина его выгнулась горбом и стала огромной, как гора, а глаза наполнились злобной тьмой. Зубы один за другим выпали у него из десен и разбились, точно стеклянные, а на их месте тут же выросли желтые медвежьи клыки. Дариша Медведь поднялся на задние лапы и оказался значительно выше тигра — страшный зверь, в лунном свете выглядевший совершенно черным. Лес содрогнулся от его жуткого рева.

И в наши дни порой еще можно услышать отзвуки того сражения тигра с медведем. Особенно ночью, когда ветер дует в восточном направлении, раскачивая верхушки деревьев на склонах горы Галина, как это было и в тот момент, когда Дариша Медведь всем своим тяжким весом навалился на тигра. Тот желтоглазый дьявол вонзил ему в плечи когти, оба сомкнули челюсти и покатились по снегу, ломая деревья и обнажая каменистую землю.

Утром на месте этой ужасной битвы осталась только пустая медвежья шкура да залитая кровью земля, на которой и по сей день не растет трава, не цветут цветы.

Сперва ему казалось, что он вообще не сможет уснуть, но с первыми лучами солнца мой дед почувствовал, что сдается под напором усталости, холода и невероятного облегчения, которое испытал, благополучно доставив домой жену тигра. Через несколько часов после рассвета мальчишка проснулся в том мире, который уже знал, что Дариша Медведь мертв. Марко Парович, проверяя силки на куропаток, поставленные у подножия горы, наткнулся на окровавленную медвежью шкуру и бегом вернулся в деревню, таща ее за собой и взывая к Богу.

К тому времени, как мой дед сумел все-таки заставить себя выбраться из постели и подойти к дверям, на площади уже собралась огромная толпа и женщины в цветастых платках пронзительно выкрикивали:

— Дариша мертв! Дариша нас покинул!

Мой дед стоял на крыльце рядом с Мамой Верой и смотрел, как эта толпа все разрастается. Среди людей он заметил и зеленщика Йово, и господина Нивена, который чинит плуги, и священника в грязноватой, покрытой пятнами сутане, и двух сестер, старых дев, которые жили неподалеку, на той же улице, и вышли из дому прямо в шлепанцах. Узнал он и еще с полдюжины односельчан, стоявших к нему спиной. Первая волна паники, возникшая, когда Марко Парович принес в деревню страшную весть, уже улеглась, и теперь на лицах собравшихся мой дед читал сомнения, нежелание верить в случившееся. Это были лица людей, которых он знал всю свою жизнь: красная физиономия булочника, пальцы у которого такие же мягкие, как тесто, искаженное лицо дочери булочника, которая задыхалась и клоками вырывала себе волосы, словно плакальщица на похоронах, и плечи у нее вздрагивали от рыданий, спокойное лицо аптекаря. Тот стоял чуть в стороне от толпы в наброшенном на плечи пальто и внимательно смотрел на пропитанную кровью медвежью шкуру, лежавшую на снегу, — все, что, по уверениям Паровича, и осталось от Дариши Медведя, словно самого охотника никогда и не существовало на свете.

Затем аптекарь наклонился, осторожно взялся за краешек шкуры и чуть приподнял ее. Она сразу стала похожа на огромное, мокрое, волосатое крыло.

— Бедняга, — услышал мой дед голос какой-то женщины.

— Нет, это уж слишком!..

— Все-таки мы непременно должны похоронить его как подобает.

— Да боже мой, что мы хоронить-то будем?

— Итак, ты совершенно уверен, что не заметил там больше никаких следов? — донесся до моего деда голос аптекаря.

— Господин аптекарь! — Марко Парович только руками развел. — Там весь снег был размешан, а земля, где они дрались, прямо-таки пропитана кровью!

Гул ужаса пролетел по толпе, люди стали креститься. Известие о страшной гибели Дариши заставило селян забыть об испытанном ими разочаровании и возмущении, хотя они только что сердились на Даришу из-за того, что он бросил их на произвол судьбы, не решившись сразиться с опасным противником. Теперь людям стало стыдно — ведь они порочили имя этого славного охотника, а он всего несколько часов назад погиб, сразившись с кошмарным тигром-оборотнем.