Жена напоказ. Книга 2 - [14]

Сначала она удивилась, когда первым из кареты вышел Ренельд, уставилась на него с настороженной вопросительностью, но не забыла присесть в книксене. Затем она испугалась, когда тот вынес из экипажа Ивлину, которая так пока и не пришла в себя.

— Гнев Первородных! — переполошилась и бросилась навстречу.

— Зовите слуг, — велел Ренельд, уворачиваясь от рук экономки, как будто та хотела забрать у него девушку. — Пусть отнесут мадемуазель дю Пойр в комнату. Ей нужен полный покой.

— Миледи! — воскликнула женщина, когда с ним поравнялась Мариэтта в компании сонно перебирающего лапами Лабьета. — Что случилось?

Графиня только махнула рукой.

— Я всё объясню вам позже. Сейчас Ивлине нужен уход.

Едва только Ренельд ступил в прихожую, к нему подоспел здоровенный слуга — похоже, из охраны дома. Принял у него девушку и легко понёс по лестнице наверх. Экономка суетливо, словно вспугнутая с насеста квочка, поднялась следом, держа в руках рецепт от лекарки и бумажный пакет со всеми необходимыми снадобьями.

— Останетесь на ужин? — Мариэтта повернулась к Ренельду, когда в прихожей стало наконец тихо.

— Думаю, вам сейчас не до ужина в моей компании, миледи, — тот криво усмехнулся. — Мне нужно вернуться в Марбр. Многое обдумать. А завтра я займусь наведением справок об этом Рауле Донжоне. Если он и раньше промышлял скверными делами, то наверняка хоть раз попался. А значит, какое-то досье на него отыщется.

«Рен, ты испугался ужина? Серьёзно?» — Лабьет задрал к нему морду.

— Вы уверены? — графиня скомкала перчатки в кулачке. — У меня есть комната для гостей. Как раз подойдёт вам. Она большая.

По её бледным губам скользнула улыбка. Даже в миг страшной усталости в ней говорило заклятие, заставляя оставить рядом того, с кем её связало.

— Не стоит утруждать слуг. У них и так много хлопот. С вами останется Лабьет.

«Отличное решение, Рен! — фыркнул шинакорн. — К алтарю, думается, тоже я мадам Конфетку поведу? Нет, я не против… Но люди не поймут».

— На день? — Мариэтта опустила взгляд на исходящего ментальным ядом пса.

— На сколько понадобится.

«Рен. Выясни об этом ублюдке всё, что можешь, — мрачно проворчал шинакорн. — Конфетка под надёжным присмотром».

— Я знаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 3

Нет! К этому совершенно невозможно привыкнуть!

Проснувшись утром, я повернулась на бок — и упёрлась коленями в нечто твёрдое и шевелящееся. Оно вздохнуло, зашуршало, выпутываясь из одеяла — и вся кровать так и задрожала, будто бы в страхе, что сейчас развалится под этой тушей.

Лабьет никак не хотел оставлять меня одну на ночь. И ладно бы спал на полу у постели. Даже обитой дорогим жаккардом кушетки для этого чёрного монстра мне не было бы жаль. Но шинакорн, не принимая ровным счётом никаких возражений, каждый раз просто забирался ко мне в постель. И я опасалась двух вещей: что он меня ненароком раздавит или что столкнёт с края кровати. А она высокая — и падать больно.

— Лабьет! — взмолилась я, ещё не открывая глаз. — Подвинься! Вот же ты морда рогатая!

Я беспощадно толкнула нагревшийся на солнце бок шинакорна кулаком — на что тот громко чихнул, забрызгав мне руку… я даже думать не хотела, чем. Просто вытерла её о покрывало.

Похоже месье страшно-заботливый дознаватель снова решил надо мной посмеяться. Ну кроме попытки защитить, разумеется. Благо теперь я не видела его во снах: порошок, прописанный Жеаной, оказался весьма действенным.

Но теперь у меня появилась гораздо более весомая причина вспомнить о герцоге. Потому что вынести рядом с собой громко сопящую, громящую всё вокруг и опустошающую мясные запасы моего повара тушу один день — это полбеды. Но пошёл второй. И я с содроганием предвкушала, как Лабьет поедет со мной на виноградники. Если он и там будет передвигаться с тем же изяществом — лучше бы мои лозы погибли от болезни!

Просто какой-то таран на четырёх лапах!

— Ну что? — я наконец открыла глаза — и тут же наткнулась на внимательный взгляд Лабьета. — Мадам Хибоу, горничные и повар ещё не возненавидели тебя окончательно. Так что, думаю, у тебя сегодня будет продуктивный день?

Пёс закатил глаза и уронил голову на перину. Тяжко вздохнул, но при этом тихонько заколотил хвостом по покрывалу. Я села на постели, глядя в залитое солнцем окно, а Лабьет тут же соскочил на пол и умчался через приоткрытую дверь прочь — на прогулку. О том, в какой именно части сада он носится, можно было легко догадаться по шлейфу ругательств, которые извергали обычно тихие и покладистые слуги, что попадались ему на пути.

Но к тому мигу, как я собралась спускаться, Лабьет вернулся — чтобы сопроводить, как и положено строгому охраннику.

И первым делом я вновь зашла к Ивлине. Служанка, что ухаживала за ней, сразу же встала из кресла и поклонилась.

— Как она? — я подошла ближе к постели аспирантки.

— Всё так же, — с сожалением пожала плечами её сиделка. — Приходит в себя, но ненадолго. Я даю ей все прописанные снадобья, но они не помогают! Ей ни капельки не становится лучше!

Выслушав горничную, Лабьет тихой рысцой — умеет же! — приблизился к постели девушки и осторожно обнюхал её лицо. Посмотрел на меня, затем снова на неё. И его глаза вдруг наполнились сожалением: больше он ничем не мог помочь. Спасибо хотя бы за то, что отыскал Ивлину, иначе она так и погибла бы там, в подворотне.