Жена моего врага - [3]

И сама собой вспомнилась яма на окраине села, где хоронили боевиков, тех за чьими телами не приехали родственники. Лежа по госпиталям, он меньше всего думал, что именно так состоится эта встреча с женой врага, самой прекрасной женщиной на земле.

— Может быть чаю, — вдруг предложила хозяйка, а потом мягко осела на пол.

Варя очнулась от холода, когда мужчина уже перенес её в кухню и омыл лицо шершавой ладонью. Увидела участливое лицо гостя и глубоко вздохнула.

— Кому позвонить? — спросил он.

— Зачем?

— Ну, пусть придут, поддержат.

— У нас никого нет. Здесь в М. нет. Тимур поссорился с родителями, но вы не беспокойтесь, мне уже лучше.

Глава 3 О чужих женах. Леха

Алексей, попрощавшись, ушел. Во дворе зашумел дождь, торопиться было некуда, он сел на ступеньки и сжал голову руками. Если бы она сказала, останься, он остался бы в этом доме навсегда.

Тогда в училище, и потом, воюя и отлеживаясь в госпиталях, он, всегда представляя ее — ту, которая его ждет и всегда она была похожа на Варю.

Вот уже и виски поседели, а так вот пришлось встретиться. Жена врага, пусть убитого, но врага. И дети, не его, и радости от того, что наемник убит, нет.

Он теперь часто сидел в ее дворе, незаметно провожал ее с детьми до школы, стоял за их спинами в церкви, Варя даже в церкви не плакала, и его не замечала.

Он помнил ее девочкой, женщиной она стала ее красивей. Пушистые русые волосы она теперь собирала в пучок, не носила брюк, предпочитала юбки и блузки. Строгая, чистая, и скорбь свою она не выставляла напоказ.

У Лехи в душе росло что — то такое, невозможно воздушное, похожее на облака, или на сны о матери, которую он никогда не видел, неосуществимые и прекрасные, и у этого чуда было имя — Варя.

Конечно, он не был монахом, правда, опровергая все анекдоты, никогда не спал с женами друзей. А вот с вдовами…

Была у него в жизни история, скорее печальная, чем пошлая.

Боевой друг его умирал не от ран, и не в бою. Скосил молодого тридцатилетнего мужчину рак. Сделали операцию, и выписали домой — умирать. Валера, так звали боевого друга, последний год был инструктором в спецподразделении и виделись они редко. Высокий, под два метра мужик, гнувший подковы, теперь лежал, высохший, желтый, похожий на мумию.

Леха, старался смотреть другу прямо в глаза, и хотел запомнить его тем Валеркой, сильным и ловким зубоскалом, у которого на все случаи жизни была готова шутка. Больше всего Валера любил шутить про ВДВ: «Вы из ВДВ, если тельняшка в семье есть у всех, даже у кота.» Или, «Если кот бьет кирпич головой — это десантно-штурмовой кот, если лапой — то разведчик, сапер, или просто обычный кот. Если кот бьет черепицу лапой — это штабной кот-офицер».

Перед смертью Валера, попросил у Егорова в долг, и потом, счастливо улыбаясь и плача от боли, рассказывал, как любовался женой в новой норковой шубе.

Алексей встретился с Мариной, женой друга, после его смерти в день годовщины. Проводить Валеру в последний путь не успел, был на задании, а она позвонила после поминок, захотела отдать деньги.

Они встретились у нее на квартире, просидели до утра, пили вино, вспоминали Валеру, а потом она постелила ему на диване, он остался, и еще раз, потом перевез вещи.

Похожая на цыганку Марина, ярко красилась, ярко одевалась. И вся была такая словно огонь — обжигающая, умелая в ласках, хозяйственная — повезло, одним словом.

Он верил, жена офицера, это женщина — судьба, не предаст, и дождется, каким бы ты не пришел с войны.

Было с Мариной и сытно, и сладко, Алексей почти поверил в присказку «стерпится — слюбится», но она его предала, как, наверное, и Валерку предавала, когда он болел.

Он не смог вылететь на задание, в Москве был шквальный ветер, проливной дождь, Леха вернулся домой, и своими глазами увидел Марину с другим мужчиной. Ничего так бычок, но слабоват против Алексея.

Наверное другой бы набил сопернику морду, а он просто выставил того на площадку в чем мать родила. Леху не тошнило от запаха крови или смерти, а вот в таких идиотских ситуациях, ему было так гадко, словно слизняка раздавил. С воображением у него было туговато, а вот с понятием чести он был знаком не понаслышке.

Собрал вещи, и ушел, не слушая обвинения в частом отсутствии, и что-то там о проходящей молодости. Марина звонила не раз и не два, потом перестала. Он не испытывал боли от этой измены, наверное оттого, что знал, есть другие — верные.

Такие, как жена их «Бати», уже двадцать лет вместе или жена Савушкина Андрея, того еле собрали после боя в полевом госпитале, инвалидное кресло, почти ослеп, а жена и даже теща, на него чуть ли не молятся.

Андрей Савушкин, пацан был неказистый, и уши слишком большие, да еще беда, лысеть начал рано. С девчонками тоже не очень ладилось, те, кто нравился парню, над ним смеялись. Так что невесту ему выбирала мама, пусть и задержавшуюся в старых девах дочь старой знакомой, но квартира у нее была трехкомнатная, а у Андрюшки еще пять сестер замуж отдавать.

Как водится, сойтись помогла водка, шашлыки и идеальная чистота в квартире. После скудной жизни с безалаберными сестрами, Андрюша, стал, кататься, как сыр в масле.