Жена ловеласа - [5]

Наконец, измучившись и изрядно перебрав спиртного, Мэгги отключилась прямо на диване. Прежде чем погрузиться в сон, она успела подумать о том, что, в отличие от Джереми, Мойсхен, по всей вероятности, жива и здорова…

Той ночью Мэгги приснилось, будто она принимает участие в рыцарском турнире. На противоположном краю поля находилась Мойсхен верхом на акуле. Золтан, шофер Джереми, помогал Мэгги вскарабкаться на боевого коня. Лошадь была ужасно большая, и у Мэгги закружилась голова, когда она взглянула с высоты на зеленую лужайку. На трибуне сидел Джереми, совершенно непохожий на самого себя. Раздувшийся до безобразия, он напоминал Шалтая-Болтая — довольно зловещее зрелище. На Мойсхен был шлем с малиново-красными перьями, солнечные блики сияли на блестящем нагруднике.

— Хилари! — душераздирающе закричала Мэгги, обращаясь к жене исполняющего обязанности посла, в нерешительности стоявшей рядом с полотенцем в руках. — На мне нет нагрудника!

— Есть, — успокаивающе произнесла Хилари. — Просто вы в шоке.

Раздался звон колокола, противники пришли в боевую готовность. Вдруг Джереми встал, упал с трибуны и разбился на мелкие кусочки. Мэгги проснулась. Звон продолжал звучать, возвещая начало турнира. Лишь через минуту она осознала — на самом деле звонили в дверь. И звонили настойчиво. Она неловко встала, пригладила волосы, глядя в зеркало над камином.

— Wer ist da?[8] — спросила Мэгги, пользуясь основами немецкого языка, которые освоила за три с половиной года пребывания в Вене.

— Мадам, это Золтан, — послышался грубоватый голос. — Я пытался позвонить вам, но ваш телефон не работает.

Золтан стоял перед дверью с торжественным и в то же время каким-то затравленным видом. Даже его усы свисали ниже обычного. Казалось, он никак не мог подобрать нужных слов. В руке у водителя был маленький тугой букетик оранжевых цинний. «Это так по-венгерски — прийти с цветами», — подумала Мэгги. Золтан официальным жестом протянул букет, слегка кивнул, едва слышно щелкнув каблуками, и степенно произнес:

— Целую ручки.

Он был явно расстроен — и не только смертью посла, но и неизбежной потерей работы. Золтан уехал за хозяином из Будапешта — первого места работы Джереми в континентальной Европе. Поначалу он не числился официальным работником посольства — тогдашний статус Джереми не предполагал наличие личного водителя. Муж Мэгги нанял Золтана частным образом, когда у него стало неважно со зрением, особенно в темное время суток, и он больше не мог сам сидеть за рулем.

В те годы нелегко было получить разрешение на выезд Золтана из Венгрии — а оно было необходимо, когда его шефа перевели в Рим. Временами Джереми приходила в голову мысль, что Золтана выпустили из страны исключительно с целью шпионажа. Но тот постепенно сумел развеять все подозрения и стать незаменимым. Он за считанные дни осваивал кратчайшие пути в любом из европейских городов, был очень находчив и мог починить все, что попадалось под руку.

Эти разносторонние способности снискали ему популярность и среди других сотрудников посольства. Столкнувшись с проблемой, которую он не мог решить самостоятельно, Золтан всегда произносил одну и ту же коронную фразу: «У меня есть друг». Сама сдержанность и благоразумие, он в то же время был неисчерпаемым источником информации и различных вполне достоверных слухов, которые представляют интерес для дипломата, в очередной раз оказавшегося в новом посольстве, в чужой стране.

К тому времени как Джереми послали в Париж в качестве советника, Золтан уже был полноправным членом штата британской дипломатической службы.

— Что же с тобой будет, Золтан? — спросила Мэгги.

Он печально возвел глаза к потолку.

— Пока ничего не говорят, но вряд ли я им еще понадоблюсь.

— Чем займешься?

— Наверное, поеду домой, в Венгрию. Там теперь лучше, чем раньше.

Мэгги приготовила кофе на двоих в маленькой кухоньке, которую они с Джереми соорудили в своих апартаментах, чтобы не спускаться каждый раз в главную кухню, преодолевая два лестничных пролета. За все время их знакомства Золтан еще ни разу не отказался от кофе. Он любил крепкий, без молока, и курил при этом ароматную сигарету.

— Я привез из посольства коробки с вещами, — сказал он, сделав последнюю затяжку и погасив в пепельнице окурок. — Ширли решила, что вам вряд ли захочется самой разбирать стол посла. Там еще была одежда. Принести коробки в дом?

Пока Золтан возился в гараже, Мэгги решила принять душ. Она стояла под шумным потоком, к своему удивлению, наслаждаясь теплом и бодрящим массажем водяных струй. Завернувшись в полотенце, долго и пристально смотрела на себя в зеркало. Зрелище, однако, оказалось неприглядным: опухшие глаза, бледная кожа… Впрочем, так, наверное, и должна выглядеть безутешная вдова. Правда, Мэгги все-таки вынуждена была признаться себе, что печаль в ее сердце уступила место другому чувству, более похожему на гнев, и злой, лихорадочный блеск глаз отнюдь не наводил на мысли о вдовьем горе. Снова раздался звонок в дверь. Мэгги последний раз взглянула на себя в зеркало, выпрямилась и с вызывающим выражением лица накрасила губы самой яркой помадой. Она готова была не только встретить Золтана, но и смело посмотреть в лицо судьбе и всему миру.