Жена Лота - [10]

— Где Флора? — Голос Ангуса дрожал. — Только не говорите мне, что Флора с вами!

— Нет, не беспокойтесь, тут все в порядке. Она и понятия не имеет, что я вернулась. Вчера я случайно подслушала ваш разговор с Мэтью. Теперь я все знаю: как он пришел в мастерскую в тот вечер, когда вы убили вашу жену, как видел ночью, что вы замуровали ее останки в колонну беседки. Но давать деньги шантажисту, оплачивая его молчание, просто глупо.

— Понимаю, вот почему я задумал сделать это.

— Но это еще глупее!

— Да, но такова жизнь. Если бы только я вас лучше знал…

— Полагаю, теперь вам хочется убить меня, однако так не может долго продолжаться, и вы это знаете, Ангус. Вы очень умны, и никто не посмеет отрицать — все замечательно спланировали, но…

— О, Боже! — простонал он. — Вам не следует полагать, что я был бы счастлив, разбив голову этому старику. Я думал, ночью погружу его тело на лодку и, отплыв на середину залива, брошу за борт. Никто бы не стал разыскивать Мэтью. Видит Бог, я не хотел его смерти, он сам виноват. Что мне оставалось делать?

— Ничего. Кстати, так говорят все убийцы. И вашу жену вы тоже убили, потому что ничего другого вам не оставалось?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я вовсе не собирался ее убивать, клянусь! Она пришла в мастерскую и увидела, что я пищу ее портрет. У нас была страшная ссора. Гертруда требовала, чтобы я уничтожил картину, сама пыталась ее порезать. Спасая холст, я случайно толкнул жену. И она упала — ударившись головой о батарею. Гертруда сразу же умерла. Я жутко перепугался — видит Бог, я совсем не хотел такого исхода, не хотел ее смерти. А потом обрадовался — понимаю, то, что я говорю, чудовищно, но мне сейчас незачем притворяться. Годы, которые мы прожили вместе, были самыми худшими в моей жизни. Наверное, трудно поверить, что это был несчастный случай, но я не лгу. Мне очень нравилось работать со строителями. Как раз тогда мы только что закончили беседку с колоннами. Не знаю, что вам известно о строительстве, ничего? Когда вы сооружаете бетонные колонны, вы делаете деревянную опалубку с металлическими рейками, внутри колонны полые. И вот я дождался темноты — в ту ночь было полнолуние — и спустился в беседку. Тогда около виллы не было ни одного дома, у меня работали всего два человека, которые спали в отдельном домике недалеко от Сан-Суси. Я замешал бетон — в гальку добавил песок, цемент и воду. Затем поднялся в студию, взял тело, перебросил через плечо и спустился в беседку. На Гертруде был халат, но я захватил ее дорожный костюм и шляпу, потому что хотел, чтобы эти вещи исчезли вместе с ней. Я залез по стремянке и бросил тело в колонну между рейками опалубки. Раздался странный звук — помню, как он меня напугал. А затем я стал бросать бетон внутрь колонны. Ночь была жаркой, и пот струился по моему телу. После того, как я проработал, как мне казалось, почти вечность, вдруг выяснилось, что бетона не хватает. Его требовалось много — нужно было замуровать еще ее плечи и голову. Спустившись со стремянки, я обнаружил, что у меня нет песка, взял тележку и пошел на берег. Набрал морской песок. Вот почему колонна постоянно влажная, но что я мог поделать? Вы не представляете, какие атаки строителей мне потом пришлось выдержать — увидев колонну, они предложили все переделать! А когда дело уже подходило к концу, и начало светать, я увидел на земле ее туфель — наверное, упал с ноги, когда я нес тело в беседку. Я спустился со стремянки, чтобы его подобрать, и вдруг услышал, как кто-то чихнул. Теперь вам, может, и смешно, но тогда мне показалось, что ничего более страшного в своей жизни я не слышал. — Ангус вытер пот с высокого, красивого лба. — Сейчас это звучит абсурдно, но звук словно шел изнутри колонны. А потом я увидел, что кусты, растущие вокруг беседки, странно задвигались, бросился туда и вытащил этого старика. Чуть не убил его на месте. Лучше бы я так и сделал, но он принялся клясться и божиться, что, если я дам ему деньги, на которые он сможет спокойно дожить остаток своей жизни, он никогда и никому не расскажет о моем секрете. Я не хотел его смерти. Можете мне не верить, но это правда. Сегодня я был готов его убить, но тогда я ему поверил. Однако сначала приказал ему взять туфель Гертруды, бросить его в колонну и самому забетонировать ее. Мне хотелось, чтобы он был как-то замешан в это дело. Я думал, так он будет больше бояться полиции. Теперь вы знаете — Гертруда умерла из-за несчастного случая, а потом все, что я делал, было для Флоры. Но, похоже, напрасно!

— Нет, подождите. — Соланж все еще держала револьвер нацеленным на Ангуса, готовая, при малейшем его движении, выстрелить, но сама при этом думала совсем о другом. Боже, как ей поступить? Что делать?

Соланж понимала — Ангус рассказал ей чистую правду. Он не был настоящим преступником. Именно поэтому она не чувствовала в его присутствии опасности — той, которая всегда исходила от истинных убийц. Но все-таки он был опасен — человек страсти, человек одной идеи, маниакально преданный ей, и этой идеей была Флора, их любовь. Да, Флора… Если она узнает о том, что произошло с ее дорогим Ангусом, прекрасный храм их любви превратится в жалкие руины, и на всю жизнь в ее душе останется кровоточащая, незаживающая рана.