Жена Его Сиятельства - [3]

 - Душечка, ну, зачем ты так? - Добродушно пожурила Элизабет маменька. - Разумеется, мы найдем для Джулии подходящую партию. Я уверена, что в этом сезоне вы обе выйдете замуж. И, кстати, я согласна с твоей сестрой - этот цвет слишком взрослый, он тебя старит. Взгляни-ка сюда, - леди Фицуильям развернула отрез нежно-розового шелка и, прищурившись, посмотрела на дочь. - Да, отличный выбор, - кивнула она и обратилась к модистке: - Дороти, мы решили. Розовый и зеленый - для юных мисс, и серебристо-серый - для меня.

 - О, миледи, замечательный выбор, - тонко улыбнулась мадам Доротея. - Мои девочки пошьют вам самые лучшие наряды. Думаю, Его сиятельство точно не устоит и сделает предложение мисс Элизабет на предстоящем Большом балу. Ах, это будет чудесно! Я даже знаю, какой подвенечный наряд сошью для вашей дочери. Атласный шелк. Голубой, с серебряной отделкой. Можно было бы и золото по подолу пустить, но серебро подойдет больше. Лиф украсим вставками из кружева, подол разошьем маленькими букетиками роз, и непременно - шлейф! Мисс Элизабет Фицуильям произведет фурор!

 Невысокая щупленькая мадам быстро сыпала словами, ловко сворачивая ткани и делая необходимые подсчеты.

 - Ах, Дороти, пока рано рассуждать о свадьбе, Его сиятельство ещё и предложения не сделал! - Прервала монолог модистки леди Фицуильям.

 - Полно, миледи, - лукаво улыбнулась Доротея. - Об этом уже все говорят, да, и сам лорд Норрей не отрицает, что влюблен в вашу дочь. Вы же знаете, я не поощряю сплетни, но, давеча, кухарка Его сиятельства рассказывала моей Мэри, что в замке только и разговоров, что о предстоящей свадьбе. И потом, недаром же граф Уэнсфилд так надолго остался в Уилтшире и даже распорядился организовать в своем дворце Большой Бал. Вот увидите, после праздника вы снова придете ко мне, на сей раз - за свадебным платьем. Надеюсь, вы не лишите меня чести пошить подвенечный наряд для будущей графини Уэнсфилд?

 - Ну, если до этого дойдет дело, - протянула леди Фицуильям, - разумеется, мы обратимся к вам. Девочки, нам пора, - повернулась она к дочерям.

 Радостно улыбающаяся Элизабет и задумчиво-отрешенная Джулия молча последовали за ней и покинули мастерскую модистки, оставив ее хозяйку подсчитывать будущие барыши.

 Редкие капли дождя отвлекли Джул от воспоминаний. Она огляделась по сторонам и плотнее закуталась в шаль. По воде расходились небольшие круги, ветер гнал низкие тучи и трепал страницы лежащей на скамье книги, а ветви деревьев испуганно гнулись к самой земле. Погода не желала баловать жителей Вуллсхеда.

 Джулия поднялась, прихватила с собой старенький томик и двинулась по дорожке к дому. На фоне грозового неба, его древние стены казались особенно зловещими. Они мрачно нависали над парком, отбрасывали тень на извилистые дорожки, и, казалось, неодобрительно поглядывали на Джулию своими узкими стрельчатыми окнами.

Джул зябко поежилась. Она не любила старый замок. С самого первого дня, он внушал ей странное опасение. Особенно ночью, когда стихали все звуки, и на Вуллсхед опускалась вязкая тишина.

 - Миледи, вот вы где! Милорд волнуется, велел мне вас в дом завести!

 Клара, сбежав со ступеней, суетливо набросила на нее длинный плащ.

 - Я уже иду, - ответила Джулия.

 Она поправила тяжелую ткань и направилась к дверям. Дождь припустил сильнее. Крупные капли запрыгали по лужам, застучали по витой ограде крыльца, забарабанили по мощеному камнем двору, сливаясь со звуком колес подъехавшего экипажа.

 «Интересно, кому взбрело в голову ездить по гостям в такую погоду?» - подумала Джул.

Потянув на себя тяжелую створку, она уже собиралась войти, как неожиданно столкнулась с выходящим из дома мистером Бинглоу.

 - Миледи, - приподнял цилиндр известный лондонский стряпчий.

 - Добрый день, мистер Бинглоу, - коротко поприветствовала его Джул.

 - Ох, миледи, - откликнулся тот. - Если бы погодка была получше, то этот день, несомненно, был бы очень добрым!

 Стряпчий натянуто улыбнулся, суетливо открыл зонт и постарался незаметно проскользнуть мимо Джулии.

 - Всего доброго, Ваше сиятельство, - пробормотал он, старательно пряча глаза.

Джулия хмыкнула, наблюдая, как мистер Бинглоу чуть ли не бегом спускается по ступеням, исчезает в недрах громоздкого экипажа, и тот трогается с места. Надо же, какая поспешность!

Джул проводила отъезжающую пролетку задумчивым взглядом. Выходит, граф, в очередной раз, составил новое завещание. Пятое по счету, со дня своей женитьбы.

 Вздохнув, Джулия открыла дверь и вошла в полутемный холл, отделанный красным деревом. Едва заметный запах плесени привычно напомнил о древности замка. Однажды, Джул попыталась уговорить мужа заменить старые панели, но граф даже слушать ее не стал. «Дорогая, этот дом - наследие моих предков, - заявил тогда лорд Норрей. - Здесь все дышит стариной и историей. И, уж поверьте мне, менять что-либо в Вуллсхеде - настоящее преступление!»

Спорить с графом оказалось бесполезно. Если он сказал, что дом дышит стариной, значит, так оно и есть, а запах плесени ей только мерещится. И Джулия сдалась. История рода была единственной страстью Уильяма. Долгими зимними вечерами он рассказывал Джул о многочисленных предках, о славном прошлом Норреев, о первом графе Уэнсфилде, о его заслугах перед короной. Джулия слушала мужа, но думала вовсе не о делах давно минувших дней, а о самых простых вещах - о грядущем Рождестве, о подарках близким, о том, что неплохо было бы переделать одно из прошлогодних платьев и выбрать новый набор для вышивания. Лорд Норрей, довольный внимательной слушательницей, пускался в красочные описания давних сражений, а Джул кивала в нужных местах и с тоской ждала окончания очередной лекции. Разумеется, ни о каком ремонте речи больше не заходило, и ей приходилось мириться с тяжелой, старомодной обстановкой особняка. В Вуллсхеде даже современного газа не было. Граф не разрешал «уродовать» дом трубами и рожками, и обитателям замка приходилось пользоваться свечами и масляными лампами.