Жемчужины Филда - [24]
И вот уже Ракеев конвоировал старичка-хилячка; и вот он транспортировал, как позже выяснилось, эмиссара. И в этом слове звук похлеще, чем «острог» и «кнут». Он волновался и спешил, дабы вакансия, спаси, Господь, не ускользнула. Но, Боже, какие хляби, ветры и дожди противились его желаньям и даже, если уж вполне серьезно, высочайшей воле, которую Ракеев, и не только он, принимал как волю Провиденья.
Хрипели кони вместе с ветром, а ветр хрипел, как кони. Колеса огрузали в грунте по ступицы. Ямщик был жалок непротивленьем злу. Возок вдруг резко накренялся, старик как бы бросался в объятья капитана, дышал нечисто, шамкал: «Ой, пане, извиняйте».
Как можно Соломона извинить? — он занемог гнилой горячкой. На станциях наш капитан заботился о нем, почти как нянька. Нельзя слевшить, нельзя промашку дать, а надобно доставить к пирогу — новехонький мундир, построенный у Шторха, а на Аслане — новехонький чепрак.
Ракеев, скажем откровенно, надеялся-то на авось. Ошибка, ошибка роковая — авось-то русское, и до еврея нет ему забот. A-а, вот еще что. Ракеев, беспокоясь о доставке Соломона Плонского, аж в ересь впал — Владыку живота всех православных просил не отымать живот у одного-единственного иудея.
А непогода свирепела пуще. Разверзлись хляби, все смешалось, и вот уж, точно, ни еллина, ни иудея… Однажды утром, хоть утро было прохудившейся хлябью, в каком-то из местечек, хоть оно и было сгустком хляби, Соломон, рожденный в Плонске, сбежал из-под конвоя.
Итак, пророчество свершилось: был прав губернский подполковник Бек — найдется жид и на тебя, подставит ножку. Убитый горем капитан сидел в корчме. Промок не то чтобы до нитки, нет, до хрящиков. Причитания хозяйки не слышит и не протягивает ноги, чтобы она стянула сапоги. Окаменел. И вдруг как молнией прожгло — ужели ихний бог сильнее русского царя?! Прожгло и зашипело, угасая, в слезе горючей — не быть тебе, Ракеев, Старшим Адъютантом.
Пришли туземцы. Глазами не искали красный угол и картузы не сняли, нехристи. Капитан не сразу понял, чего они клекочут, беспрестанно кланяясь… A-а, хоронить… Надо хоронить… Инструкцией не предусмотрено… Кажись, уж все предусмотрели, а это нет? Иль он от горя позабыл?.. Ракеев оставался бессловесен. Елозил сапогами по полу, а кулаки сжимал и разжимал, как тульский параличный заседатель… Туземцы понимали жесты не только талмудистов-спорщиков. И поняли они неизреченное: что пялитесь, пархатые? — поступайте, как вам велит жидовский бог…
В хибаре шорника евреи выстлали соломой пол и положили Соломона. Затеплили свечу у изголовья. Поставили стакан с водою. Душе еврейской долог путь средь зноя и пустынь, и ей на посошок — стакан воды… В хибаре пахло шляхом. Комочек праха ждал возвращения во прах. А ветка Палестины сгинула в губернских хлябях. И этим мальчикам-евреям она не скажет, ни где росла, ни где цвела, и не услышит, как они читают Соломону Плонскому псалмы Давида, нараспев читают.
Душа его, псалмам внимая, трудилась, претворяя щуплых мальчиков в масличные деревца, а желтизну соломы в позлащенный свет, и этот несказанный свет струился над долиной, где пахло дальним шляхом. Шлях вел к воротам Яффским. Они, как все ворота Иерусалима, смыкались на заходе солнца. А солнце уже садилось. Горы душе казались белыми, как из фарфора. Над ними, как душе казалось, кружили голуби. Не вифлеемские, которых жарят на вертеле без масла, и это очень вкусно, а горлом стонущие горлицы. Но, может, то был какой-то сизый пар… Меж тем еврейские ребяты устали читать псалмы (их многовато, полтораста), устали, заскучали, тянули слишком нараспев. И чуткая душа, прибавив ходу, легкими стопами сокрылась за Яффскими вратами Града.
Душа еврейская сбежала за кордон, тому виной Ракеев. Недосмотрел он и за телом. Не на телегу положили — на руках снесли. А это знак особого почтения. Не странно ли? Что уж такое старикашка Соломон свершил для нашей Родины? Торговля скобяным товаром — отнюдь не производство чугуна и стали. Так почему несли-то на доске, как на доске почета? Ответ простой, но в простоте многозначительный: для них, евреев, Соломон, рожденный в Плонске, пал жертвой необоснованных репрессий.
Ракеев, превозмогая горе, пошел на кладбище.
Минувшею зимою, когда февральские метели кривят дороги, капитан доставил в Святые горы гроб камер юнкера, убитого на Черной речке. И с гроба глаз Ракеев не спустил, покамест гроб не опустили в землю. Вот и в еврейском захолустье, где слышен погребальный плач, обязан жандармский капитан удостовериться, что тело не сбежало вслед за душой.
Он шел, мотая головой, сжимая и разжимая кулаки, шел по водам, с трудом переставляя сапоги, в которых тоже хлюпала вода. Пришел, увидел… И тут настала тишина ума и сердца, то есть кротость. Все суета сует, подумал Спиридоныч, пусть будет то, что будет. И кратко, что тоже кротость, погрозил евреям кулаком.
А ПИНХУС БРОМБЕРГ, обретаясь в Петербурге, свои гешефты продолжал и по инстанциям ходил. Тотчас в обыденном сознании — кувшинность рыл. Давно пора расстаться нам с карикатурами классической литературы. Да никаких там рыл, а просто рыльный табачок, чтоб всласть понюхать. И общность трудового выраженья сутулых спин. Ах, вона что, там взятки, взятки, взятки. Но кто, скажите, девственность хранит? Лишь та, которую никто не пожелает. Чиновника желают страстно. Но, не впадая в мужеложство, дают то, что положено. Хожденье по инстанциям отнюдь не мука — там обходительные люди есть. Их нужно чуять. И Бромберг в этом преуспел.
Бурные, драматические судьбы воссозданы в книге «Три адмирала», написанной Юрием Давыдовым, автором исторических повестей и романов, лауреатом Государственной премии СССР.Жизнь Дмитрия Сенявина, Василия Головнина, Павла Нахимова была отдана морю и кораблям, овеяна ветрами всех румбов и опалена порохом. Не фавориты самодержцев, не баловни «верхов», они служили Отечеству и в штормовом океане, и на берегах Средиземного моря, и в японском плену, и на бастионах погибающего Севастополя…Для массового читателя.
«Капитаны ищут путь» — повествование о бескорыстном мужестве открывателей заколдованной дороги из Атлантического океана в Тихий океан, морской дороги, которая зовется Северо-западным проходом.С борта русского брига читатель увидит и плотные заросли тропиков, и мрачные воды залива Коцебу. Следуя за отрядом Джона Франклина, пройдет канадскими дебрями, проберется к устью реки Коппермайн. А потом, стоя у штурвала норвежской яхты, совершит плавание под командой Руаля Амундсена…Загадку Северо-западного прохода решала еще одна экспедиция.
Очередной сборник «Пути в незнаемое» содержит произведения писателей, рассказывающих о различных направлениях современного научного поиска: математические подходы к проблемам биологической эволюции, будущее мировой энергетики, лесомелиорация в Нечерноземье, истоки нечаевщины в русском революционном движении. Читатель найдет в этой книге воспоминания и очерки об Эйнштейне, Капице, Ландау, рассказ о юности физиолога Павлова, познакомится с историей создания отечественного искусственного алмаза.
Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов.Кубанский Г. Команда осталась на суднеРысс Е. СтрахТоман Н. В созвездии "Трапеции"Ломм А. В темном городеКулешов Ю. Дежурный по городу слушаетГансовский С. Восемнадцатое царствоГансовский С. МечтаОстровер А. Удивительная история, или Повесть о том, как была похищена рукопись Аристотеля и что с ней приключилосьРосоховатский И. Виток историиКальма Н. Капитан Большое сердцеПоповский А. ИспытаниеРысс Е. Охотник за браконьерамиКотляр Ю. “Темное”Давыдов Ю. И попал Дементий в чужие края…Парнов Е., Емцев М.
«… В госпитале всегда было людно. Не одних лишь жителей Аддис-Абебы лечили русские медики. С плоскогорий, выглаженных ветрами, из речных долин, пойманных в лиановые тенета, тропами и бездорожьем, пешком и на мулах, в одиночку и семьями сходились сюда северяне тигре и южане сидама, харари из Харара и окрестностей его, амхарцы, самые в Эфиопии многочисленные, и люди из племени хамир, самого, наверное, в стране малочисленного… Разноязыкий говор звучал у стен госпиталя – то богатый гласными, плавный, как колыханье трав на пастбищах, то бурно-восклицающий, как громкий горный ручей, то глухо-гортанный, словно бы доносящийся из душных ущелий.
Каковы скрытые механизмы террора? Что может противопоставить ему государство? Можно ли оправдать выбор людей, вставших на путь политической расправы? На эти и многие другие вопросы поможет ответить эта книга. Она посвящена судьбам народнического движенияв России.Роман Ю.В.Давыдова "Глухая пора листопада" – одно из самых ярких и исторически достоверных литературных произведений XX века о народовольцах. В центре повествования – история раскола организации "Народная воля", связанная с именем провокатора Дегаева.В очерке Л.М.Ляшенко "...Печальной памяти восьмидесятые годы" предпринята попытка анализа такого неоднозначного явления, как терроризм, прежде всего его нравственных аспектов, исторических предпосылок и последствий.
В повести Александры Усовой «Маленький гончар из Афин» рассказывается о жизни рабов и ремесленников в древней Греции в V веке до н. э., незадолго до начала Пелопоннесской войныВ центре повести приключения маленького гончара Архила, его тяжелая жизнь в гончарной мастерской.Наравне с вымышленными героями в повести изображены знаменитые ваятели Фидий, Алкамен и Агоракрит.Повесть заканчивается описанием Олимпийских игр, происходивших в Олимпии.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
До недавнего времени подавляющее большинство читателей знало Венедикта Ерофеева лишь как автора "Москвы – Петушков". Конечно, и одного этого произведения хватило бы, чтобы его создатель занял не последнее место в российской словесности нашего столетия, однако творческое наследие Ерофеева оказалось гораздо шире. Более того – никто не может точно сказать, из чего оно состоит и каков его объем, ибо несколько последних лет восхищенные поклонники писателя имели возможность знакомиться все с новыми и новыми его текстами. "Первым заслуживающим внимания сочинением считаются "Записки психопата" (1956-1958 гг.), начатые в 17-летнем возрасте, самое объёмное и нелепое из написанного." Вен.Ерофеев.