Жемчужина востока - [56]

Пленника своего, Марка, они принесли с собою и послали за Нехуштой, ухаживавшей за ним в одной из пещер, Головная рана его зажила теперь, но повреждение колена было так серьезно, что он не мог ходить без костыля и вообще был слаб и беспомощен, как ребенок. Кроме того, душевное состояние его было настолько безнадежно, что он по целым часам просиживал неподвижно в бывшем садике Мириам, не спуская глаз с того навеса, где была ее мастерская, он почти ни с кем не говорил, никогда не улыбался и, видимо, неутешно горевал о любимой им девушке.

Слухи доходили, что Тит, окончательно разорив и разрушив Иерусалим, двинулся со своими войсками к Цезарее, где зимовал, устраивая великолепные зрелища в амфитеатре и почти ежедневно обрекая на смерть на арене десятки и сотни своих еврейских пленников. Но Марк не имел возможности да и не хотел дать знать о себе Титу, отчасти из опасения навлечь беду на своих благодетелей ессеев, а отчасти и потому еще, что для римлянина считалось позором быть захваченным в плен живым, как это случилось с ним.

Между тем ессей, брат Самуил, покинув Тир с намерением исполнить поручение Мириам и прибыв в Иерусалим, где он застал только груды трупов и развалин и стаи хищных птиц, верный своему обещанию, приложил все старания, чтобы отыскать убежище ессеев, но, несмотря на упорное усердие, это ему не удавалось. Тех примет, о которых ему говорила Мириам, уже не было и следа, повсюду валялась масса камней и обломков скал, шакалы успели наделать столько нор, что разобраться в них не было никакой возможности. В конце концов, он был схвачен римским патрулем, которому он показался подозрительным, и подвергнут допросу, после чего его включили в число пленных невольников, работавших над разрушением остатков стен Иерусалимских, так как Тит решил сравнять их с землей. Здесь он проработал более четырех месяцев, получая только насущный хлеб да бесчисленные побои и брань. В числе его товарищей, работавших подобно ему, под кнутом победителей, был один брат ессей, который сообщил, что их единоверцы вернулись на берега Иордана. Когда Самуилу удалось бежать из-под надзора римлян, он направился прямо в бывшее селение ессеев близ Иерихона. Прибыв благополучно к своим, он осведомился, у них ли еще находится раненый римлянин, префект Марк, к которому он имеет поручение от Мириам, внучки Бенони, прозванной королевой ессеев.

Разузнав о ней все, что им мог сообщить Самуил, ессей проводили его в бывший садик Мириам, где проводил целые дни Марк в обществе старой Нехушты, которая теперь ни на шаг не отходила от него. Она первая заметила приближавшегося Самуила.

— Кого ты ищешь? — спросила она.

— Благородного Марка, римского префекта, к которому я имею поручение от Мириам, внучки старого Бенони! — ответил Самуил.

При этих словах его и Марк, и Нехушта вскочили на ноги.

— Какое ты представишь доказательство в том? — воскликнул Марк, весь бледный, едва держась на ногах.

— Вот это! — промолвил Самуил, подавая ему кольцо, и передал все, что ему было поручено, добавив, что у него было собственноручное письмо Мириам к Марку, но римские солдаты отняли его.

— А давно ли ты видел ее? — спросила Нехушта.

— Около пяти месяцев тому назад! — сказал Самуил.

— Около пяти месяцев! А Тит покинул Иудею? — тревожно осведомился Марк.

— Да, я слышал, что он отплыл из Александрии в Рим!

— Женщина, нам нельзя терять ни минуты! — воскликнул Марк. — Тит на пути в Рим!

— Да! — отозвалась Нехушта. — Нам остается только поблагодарить этого человека, который принес эту весть, и так как мы не в силах вознаградить его за эту услугу, сказать, что Бог вознаградит его за нас!

— Да, пусть боги вознаградят тебя, добрый человек, а мы благодарим тебя от всей души! — сказал Марк и, опережая

Самуила, направился с Нехуштой сообщить радостную и вместе тревожную весть умирающему Итиэлю.

Выслушав их, старец возблагодарил Бога за его беспредельное милосердие и в ответ на высказанные Марком опасения сказал:

— Бог, спасший ее на вратах Никанора, спасет и от позора на форуме! Но что же ты собственно желаешь, благородный Марк?

— Я прошу братьев ессеев не ради себя, а ради нее даровать мне свободу и отпустить меня немедленно в Рим, чтобы я мог спасти ее от продажи на торжище или хоть купить ее, если только не опоздаю!

— Купить ее себе в невольницы?

— Нет, чтобы даровать ей свободу!

— Мы сейчас созовем совет и обсудим твою просьбу на совете! — сказал старик.

По зрелом и всестороннем обсуждении, совет ессеев решил даровать Марку свободу и даже снабдить его необходимыми на время путешествия деньгами, поручив передать Мириам, когда он увидит ее, их благословение.

После того Марк и Нехушта сердечно простились со всей общиной ессеев и со стариком Итиэлем еще отдельно.

— Я уминаю, друзья мои, и прежде чем вы прибудете в Рим, меня уже не будет в живых! — проговорил Итиэль. — Передайте Мириам, возлюбленной племяннице моей, что дух мой всегда невидимо будет охранять ее в ожидании радостного свидания с ней в другом, лучшем мире!

Простившись с ним, Марк и Нехушта в ту же ночь на лошадях отправились в Яффу, где, на их счастье, застали судно, готовившееся к отплытию в Александрию. В этом портовом городе было немало всяких судов, и на одном из них Марк и Нехушта, в самый день прибытия в Александрию, отплыли в Региум.