Жемчужина в короне - [17]

По ту сторону у моста стоял храм Тирупати, в ограде которого был алтарь, а в нем — изваяние спящего Вишну. На английском берегу, между этим мостом и вторым — Бибигхарским, жила евразийская община в удобной близости от железнодорожных складов, пакгаузов и контор. Линия железной дороги следовала руслу реки. Пути пересекали улицы, ведущие к мостам. Поэтому на английском берегу у мостов были устроены переезды, и шлагбаумы опускались, когда должен был пройти поезд, так что оба моста оказывались отрезаны и между европейцами и туземными жителями вырастал крепкий барьер. Когда шлагбаумы на переездах были закрыты, транспорт, идущий из туземного города, скапливался на мостах. Мисс Крейн, возвращаясь на велосипеде домой, случалось попадать в такие пробки, и там плечом к плечу с ней застревали другие велосипедисты и пешеходы — клерки, возвращающиеся на службу после проведенного дома перерыва на завтрак; слуги, несущие в дома белых хозяев овощи, купленные на базаре; портные по пути на примерку к сахибу или его супруге, предпочитающим работу и цены базарных портных услугам Дарвазы Чанда, постоянно живущего в кантонменте; разносчики с ящиками на голове; крестьяне, отбывающие в запряженных буйволами телегах в свои деревни к северу от города; женщины и дети, спешащие на промысел — просить подаяния или убирать мусор, да изредка — европейцы в машинах: управляющий банком, бизнесмен, начальник полиции, начальник гарнизона, офицеры — англичане и индийцы — в желтых грузовиках-полуторках. А еще она иногда видела там — и кивала ей, но никогда не заговаривала — ту белую женщину, кажется помешанную, что ходила в монашеском платье, содержала приют для больных и умирающих и среди индийцев была известна как сестра Людмила.

По Мандиргейтскому мосту мисс Крейн ездила из дому в школу у базара Чиллианвалла, мимо малой миссионерской школы и мимо миссионерской церкви и большой школы, через мост, мимо храма Тирупати, по узким грязным улицам с лавками без передней стены, мимо ворог самого базара, где торговали рыбой, мясом и овощами, и дальше, в совсем уже узкий проулок, темную щель между старых домов-развалюх, посередине которой по неглубокой открытой канаве бежала вода. Упирался этот проулок в тупик, и тут за высокой стеной с воротами и помещалась школа. Сразу за воротами была небольшая площадка, где дети могли поиграть. Рано утром и перед вечером несколько чахлых бананов бросали на нее жиденькую тень. Глина была красноватая, крепко спекшаяся на солнце и утрамбованная десятками босых детских ног. Даже в дождливый сезон, стоило хоть на полдня выглянуть солнцу, она уже снова становилась сухой и твердой, как бетон.

Школа у базара Чиллианвалла представляла собой двухэтажный дом с верандой, на веранду вело несколько ступенек, а над ее плоской крышей приходились защищенные ставнями окна второго этажа. Простоял он уже не меньше семидесяти лет и когда-то принадлежал мистеру Чиллианвалле, парсу, который приехал в Майапур из Бомбея в 1890-х годах и здесь разбогател на правительственных строительных подрядах. Мистер Чиллианвалла построил казармы в военном городке, церковь св. Марии, бунгало, где теперь жил окружной комиссар, и — уже в порядке благотворительности — базар в туземном городе. Увлекшись собственной щедростью, он заодно передал дом в тупике в дар церкви св. Марии, и до той поры, когда миссия возвела более внушительное школьное здание в кантонменте напротив церкви, этот дом служил ей единственной точкой опоры в неверном деле христианизации. После того как в 1906 году новая школа была наконец построена, дом в тупике несколько лет использовали как приют для престарелых, больных и умирающих; но, поскольку новая школа уже не вмещала детей евразийцев, а число учеников индийцев все сокращалось, миссия снова открыла в старом доме школу в надежде вернуть себе точку опоры, которой, в сущности, успела лишиться, а престарелым, больным и умирающим пришлось подождать еще лет тридцать до появления сестры Людмилы.

Школа у базара Чиллианвалла была теперь второй из подведомственных мисс Крейн точек в Майапурском округе. Третья находилась в Дибрапуре, около угольных копей; первой была большая школа в кантонменте напротив церкви, где мисс Крейн, сотрудничая с многими сменявшими друг друга учителями, по своей квалификации превосходившими ее, а по религиозности и вовсе оставлявшими ее далеко позади, инспектировала работу учительниц англо-индийских классов и сама преподавала математику и английский язык старшим девочкам — евразийкам и индианкам. Из этой школы большинство учеников переходило затем в Правительственную среднюю школу, основание которой в 1920 году сильно подорвало влияние миссии.

Преподавателем в школе у базара, где учились одни индийцы, был уже немолодой, худой и высокий христианин из Мадраса, мистер Ф. Нарайан (Ф. — читай Франциск, по имени Франциска Ассизского). Чтобы заполнить свой досуг, которого у него было с избытком, и повысить свой доход, явно недостаточный, мистер Нарайан поставлял то, что сам называл «Сюжетами», в «Майапурскую газету» — местное еженедельное издание на английском языке. Кроме того, он мастерски писал письма, и этими его услугами пользовались как индусы, так и мусульмане. Он свободно говорил на хинди, на урду и на местном диалекте и отлично писал и на урду, и на хинди, не говоря уже о его родном тамильском и благоприобретенном английском. В Европе, думала мисс Крейн, человек с такими способностями пошел бы далеко, правда, скорее по коммерческой, а не по педагогической линии. Она подозревала (на основании некоторых намеков Джозефа), что он продает противозачаточные средства христианским и передовым индусским семьям. Это не вызывало ее осуждения, но было забавно, потому что у самого мистера Нарайана имелась перманентно беременная жена и большой, шумливый, неугомонный выводок сыновей и дочек.