Жемчужина - [30]

Храмы Лальм уже сами по себе обросли древностью, настолько давно случилось переселение. И я не слышал ничего о мужчинах в тех краях. Однако служительницы неизменно, как и многими годами раньше, совершают ритуалы, и количество жриц, вроде бы, не убавляется. В Хампуране ходило немало грязных слухов на эту тему, и, кто знает, вполне возможно, какие-то их них на поверку окажутся правдивыми.

Почему я подумал о Лальм? Что-то в манере произносить слова, что-то во властном взгляде, в безэмоциональности женщины, говорившей со мной, а, возможно, что-то еще, пока не осознанное, наводило на мысли о связи ее со жрицами Владычицы времени. Или так глубоко врезалась в мою память Зеленая звезда, зависшая над противоположным концом пропасти, через которую мне так и не суждено было перебраться вслед за сургири, что теперь я на все вокруг буду смотреть под ее освещением?

Обойдя зал, я заглянул в единственное окно, узкое и высокое, имевшее ту же стрельчатую форму, что и арка. Прозрачный камень тонким слоем закрывал его, не позволяя своенравному горному ветру проникать вовнутрь. Похоже, оно прорублено в стене обрыва. За окном лежало ущелье, расширяющееся к югу, кое-где поросшее чахлыми кустиками. Трана говорил, раньше здесь повсюду был лес, но можно ли теперь доверять его словам? По дну ущелья в сезон дождей, наверное, текла быстрая речка, но сейчас, в самый разгар засухи, там виднелась лишь россыпь окатанных булыжников.

Коридор с гладким полом и стенами, закругленными к потолку, вел от окна плавно вниз, как бы обвивая помещение. По всему его протяжению из прозрачных трубок, проложенных на уровне головы, исходил дневной свет. Похожие светоносы применялись и в наших домах, чтобы зря не тратить энергию стержней: солнечный свет собирался зеркалами и передавался вовнутрь. Таким образом, искусственное освещение можно было использовать только в последней, темной трети суток.

Коридор закончился, выведя меня в новый зал, украшенный множеством тонких резных колонн с изображением животных и растений, в основном, неизвестных мне. Насколько я мог судить, они ни разу не повторялись. Колонны располагались то поближе, то подальше одна от другой, но самое большое расстояние между ними оказалось настолько мало, что два человека плечом к плечу едва ли смогли бы пройти.

По контуру этот скульптурный лес огибала гладкая дорожка. Стены вместо драпировки украшались сценами из жизни дикой природы: и морской, и сухопутной, и воздушной, и подземной. С большим увлечением рассматривал я барельефы, не углубляясь в колонный зал из опасения заплутать в нем. Наконец, я завершил полный круг и только тогда обратил внимание на короткий коридорчик, ведущий на балкон.

Как и окно этажом выше, здесь выход наружу был закрыт тонким слоем прозрачного камня. Я видел ступени, спускавшиеся до площадки, за ними — умело украшенную балюстраду; по внешней стене вилась цепкая лоза горного плюща, разновидности томлина, умудряющейся выживать в местных суровых условиях — сейчас на нем набухали первые бутончики, готовые вот-вот разорваться мелкими ярко-алыми цветами. К осени созреют крепкие шипастые орешки, чью ароматную сердцевину ценят искусные повара, а также укротители панцирных скакунов — незаменимых и неутомимых ксенги.

Вдалеке, меж двумя плоскоголовыми горами, над которыми я сейчас возвышался, коричневым пятном лежала пустыня. Там восток. Если мне удалось правильно сориентироваться, немного левее, невидимый за вершиной, торчит утес Крепости Костей. Выходит, я совершил полный приключений круг, почти вернувшись к исходной точке.

Прозрачный камень не отодвигался, и я никак не мог сообразить, можно ли выбраться на балкон. Неслышно рядом появилась Армир, нажала на одну из деталей настенного барельефа — заслон отъехал в сторону, впуская порывистый ветер. Густые темно-коричневые волосы зашевелились на голове хозяйки подобно волнению высоких трав равнины, и я нашел, что это, конечно, дико и небрежно, однако красиво. Она поймала мой взгляд.

— Ты удивлен? Уже много лет не извожу их. Что за глупости. Я предоставила себя Владычице времени, а она восстановила форму баланса, присущую мне. Тебе не кажется, что так лучше?

Я чуть потянул, подбирая верные слова, чтобы не обидеть ее неучтивостью:

— Кто я такой, чтобы судить…

Она улыбнулась, едва заметно шевельнув углами губ:

— Ты — жрец Звездного огня.

— Бывший ученик, — уточнил я.

— Бывший, — согласилась она. — Теперь ты главный враг святош, Рожденный Пустыней.

— Пустыня не рождала меня, — мое плечо дернулось в жесте отрицания. — Дсеба научил, как переждать время. Я закопался в бархан и отлеживался там, пока наследники не ушли. Они же ждут, оборачивая триднями число смерти…

Что-то похожее на тихий смешок донеслось до моего слуха:

— Переждать время? О, как многие пытались это сделать. Переждать время, направить время, повернуть время вспять. Многие хотели бы управлять временем. Но время все стирает в пыль. Неизменно.

— Трудно возразить, госпожа.

— Трудно, но хочется? — она посмотрела на меня странно, словно бы даже с некоторым вызовом. — Я была одной из них. Из этих напыщенных лысых дур с острова Лальм. Они служат Владычице времени. Зеленому шару, подобному Жемчужине, что восходит на наших небесах в сопровождении своего маленького спутника… Ты удивлен? Или знал это?