Жемчужина Лабуана - [30]

— Сандокан! — вскричал Янес, хватая его за руки. — Ты сошел с ума! Ты хочешь вернуться на Лабуан, один, когда у тебя есть корабли, есть пушки и преданные люди, готовые умереть за тебя или за женщину, которую ты любишь. Я просто хотел испытать тебя, хотел увидеть, возможно ли вырвать из твоего сердца страсть к этой женщине, которая принадлежит к той расе, которую ты всегда ненавидел…

— Нет, Янес, нет, эта женщина не англичанка. Она говорила мне о голубом море, еще прекраснее нашего, которое омывает ее далекую родину, о земле, покрытой цветами, у подножия дымящегося вулкана, о земном рае, где говорят на мелодичном языке, который не имеет ничего общего с английским.

— Не важно, англичанка она или нет. Если ты любишь ее так безумно, мы все поможем тебе сделать ее своей женой, лишь бы ты стал счастливым. Ты можешь быть Тигром Малайзии, даже женившись на девушке с золотыми волосами.

Сандокан бросился в объятия Янеса, и эти два человека долго стояли обнявшись.

— Скажи мне теперь, — сказал португалец, — что ты намереваешься делать?

— Вернуться как можно скорее на Лабуан и похитить Марианну.

— Ты прав. Узнав, что ты добрался до Момпрачема, лорд Джеймс может бежать из страха, что ты вернешься. Нужно действовать стремительно, или партия будет проиграна. Сейчас иди спать, а я пока все приготовлю. Завтра мы выйдем в море.

— До завтра, Янес.

— Прощай, брат, — ответил португалец и вышел, обняв его на прощание.

Оставшись один, Сандокан снова уселся за стол. Взволнованный этим разговором, он чувствовал необходимость оглушить себя, чтобы хоть на время успокоить сжигавшее его нетерпение. Он взял бутылку и принялся пить, опрокидывая в себя стакан за стаканом.

— Ах! — воскликнул он. — Если бы можно было заснуть и проснуться уже на Лабуане. Эта тревога и нетерпение убьют меня! Одна!.. Одна на Лабуане!.. И, может быть, пока я здесь, баронет ухаживает за ней, а лорд Джеймс готовится увезти ее в Англию.

Он встал во власти безумного приступа ярости и начал метаться по комнате, опрокидывая стулья, расшвыривая драгоценные вещи, лежавшие повсюду, потом остановился перед фисгармонией.

— Как я хотел бы услышать один из тех романсов, которые она пела, когда я, раненый, лежал в ее доме. Но это невозможно, я ничего не вспомню. Этот ее странный язык, непонятный, но прекрасный, который знала только она, Марианна!.. О как ты была прекрасна, Жемчужина Лабуана! Какое счастье быть рядом с тобой!..

Он пробежал пальцами по клавишам, извлекая дикие, стремительные звуки, производившие странное впечатление: в них слышались и шум бури, и жалобы умирающего человека.

Он со стуком захлопнул крышку фисгармонии и вернулся к столу.

— Ах! Я вижу на дне ее глаза! — простонал он, держа в руке полный стакан. — Всегда ее лицо, ее глаза, всегда передо мной только она, Жемчужина Лабуана!

Он выпил залпом, потом снова наполнил стакан и вновь заглянул в него.

— Пятна крови! — воскликнул он. — Кто налил кровь в мой стакан?.. А-а, не все ли равно, — тряхнул он головой. — Кровь или вино, пей, Тигр Малайзии, в опьянении счастье!

Он поднялся, но тут же упал на стул, обводя комнату мутным взглядом. Он видел на стенах какие-то тени, какие-то призраки скользили перед глазами. Они гримасничали, они грозили ему, размахивая окровавленными саблями. Одна из этих теней показалась ему знакомой. Это был баронет Вильям, его соперник на охоте, которого теперь, сжигаемый тревогой и ревностью, он уже готов был считать соперником в любви.

— Я вижу тебя, вижу, проклятый англичанин, — завопил он, хватая саблю. — И горе тебе, когда я схвачу тебя! Ты хочешь украсть у меня Марианну, я читаю это в твоих глазах. Но я приду и уничтожу тебя! Я уничтожу всех, я залью потоками крови Лабуан, если хоть волос упадет с ее головы. Ах, ты смеешься!..

Он был уже в крайней степени опьянения и чувствовал в себе яростное, страстное желание все уничтожить, все опрокинуть.

Собрав все силы, он вскочил и бросился к стене, нанося по этим теням страшные удары саблей, рубя ковры, разбивая бутылки, разнося в щепы стол и шкафы, сбрасывая вазы, из которых потоком сыпались жемчуг и золото, пока, обессилев, не упал среди этого разгрома, охваченный мертвым сном.

Глава 15 АНГЛИЙСКИЙ КАПРАЛ

Проснувшись, он обнаружил, что лежит на кушетке все в той же комнате. Но в ней уже было прибрано: осколки и щепки сметены, золото и жемчуг собраны в целые вазы, мебель поправлена кое-как и расставлена по местам. Только на коврах, развешанных по стенкам, еще виднелись следы его сабли.

Несколько раз он протер глаза, провел рукой по горящему лбу, как бы пытаясь вспомнить вчерашнее. И, вспомнив, покачал головой.

— До чего я дошел, — сказал он. — Я был пьян, как сапожник. И все-таки я чувствую себя лучше, чем трезвый, когда огонь снова жжет мое сердце и тревога снедает меня. Неужели я никогда не смогу потушить его? Неужели я не найду покоя?..

Он сорвал с себя форму сержанта Виллиса, надел новую одежду, сверкавшую золотом и жемчугом, надел на голову богатый тюрбан, украшенный сапфиром, засунул за пояс саблю и вышел.

Полной грудью он вдохнул морской воздух, который совершенно развеял последние пары опьянения, и посмотрел на солнце, стоявшее уже довольно высоко.