Жемчужина Лабуана - [21]

— Уехать!.. Бежать!.. Но я не боюсь!

— Беги, Сандокан, пока еще есть время. У меня дурное предчувствие, боюсь, тебе грозит большая беда. Мой дядя не уехал бы просто так: его, должно быть, вызвал баронет Вильям. Ах, Сандокан, спасайся, уезжай на свой остров, где ты будешь в безопасности. Я очень, очень боюсь за тебя, — сказала она, плача.

— Марианна, милая Марианна! — воскликнул он, сжимая в ладонях ее залитое слезами лицо. — Ты плачешь из-за меня? Может быть, ты плачешь потому, что я Тигр Малайзии, человек, проклятый твоими соотечественниками?

— Нет, Сандокан. Но я боюсь. Вот-вот случится несчастье, беги, беги отсюда!

— Но я не боюсь. Тигр Малайзии никогда не дрожал и…

Тут он остановился, обернувшись направо. Лошадь с сидящим на ней всадником шагом подошла и остановилась напротив беседки.

— Мой дядя!.. — в страхе прошептала Марианна. — Беги, Сандокан!..

— Я!.. Ни за что!..

Лорд Джеймс неторопливо слез с лошади и отдал поводья слуге. Он был совсем не тот, что накануне: суровый, нахмуренный, в фуражке и форме морского капитана.

Сандокан вышел из беседки и спокойно протянул ему руку, Но лорд Джеймс его протянутой руки не принял.

— Уберите вашу руку, — холодно сказал он. — Она принадлежит убийце и пирату!

— Сударь! — воскликнул Сандокан, понимая, что он уже раскрыт, и готовясь дорого продать свою жизнь. — Я не убийца, я восстанавливаю справедливость.

— Ни слова больше в моем доме! Уйдите!

— Хорошо, — ответил Сандокан.

Он бросил прощальный взгляд на возлюбленную и медленным шагом с высоко поднятой головой пошел по тропинке.

Выйдя за ограду, он невольно схватился за рукоятку висевшего на поясе крисса: в наступающих сумерках, с ружьями наперевес, рассыпаясь цепью вокруг дома, навстречу ему двигалась шеренга солдат.

Глава 10 ПОГОНЯ

В другое время, даже один и почти безоружный, Сандокан, не колеблясь, бросился бы на острия штыков, чтобы проложить себе дорогу любой ценой. Но сейчас, когда он любил и знал, что любим, не следовало идти на такое безумство, которое стоило бы ему жизни, а Марианне бог знает скольких слез. Он должен непременно пробиться к морю, но делать это нужно другим путем.

— Вернемся, — сказал он себе. — А там увидим.

Он вошел в дом, поднялся по лестнице и появился в гостиной с криссом в руке.

Лорд Джеймс был еще там, мрачный, со скрещенными на груди руками, Марианны в гостиной не было.

— Сударь, — сказал Сандокан, подходя к нему. — Если бы я приютил вас, дружески отнесся к вам, а потом обнаружил, что вы мой смертельный враг, я бы указал вам на дверь, но не стал бы устраивать трусливую западню. Там, на дороге, по которой мне нужно пройти, десятка три или четыре солдат, готовых расстрелять меня; велите им пропустить меня, и я уйду.

— Так наш непобедимый Тигр струсил? — сказал лорд с холодной иронией.

— О нет, милорд. Но здесь речь идет не о сражении, а об убийстве безоружного человека.

— Это меня не касается. Уходите, не позорьте больше мой дом, или, клянусь Богом…

— Не грозите, милорд, этот Тигр способен укусить и ту руку, которая заботилась о нем.

— Уходите, вам говорят!

— Прикажите сначала уйти этим людям.

— Ах так, — закричал лорд Джеймс, срывая со стены саблю, — я сам прикончу тебя!

— Вот как. Я не знал, что вы готовы даже на это, — сказал Сандокан. — И все-таки, милорд, не дешевле ли вам обойдется пропустить меня, чем удерживать здесь?

Лорд Джеймс схватил со стола охотничий рог и издал резкий призывный звук. В ответ послышался звук трубы со двора.

— Ах предатель! — вскричал Сандокан, чувствуя, что в нем закипела кровь.

— Ты в наших руках, мерзавец, — злобно сказал ему лорд. — Солдаты сейчас будут здесь, а через двадцать четыре часа тебя повесят.

Сандокан издал глухое рычание. Одним движением он схватил тяжелый стул и со страшной силой бросил его в противника. От удара в грудь лорд пошатнулся и тяжело упал на ковер.

Сандокан нагнулся и, подняв его саблю, выскочил в коридор.

— Марианна! Где ты, Марианна? — крикнул он, бросаясь к комнате девушки.

Она открыла ему дверь и бросилась в его объятия.

— Сандокан, я видела солдат, — плача, сказала она. — Ты погиб!

— Еще нет, — отвечал пират. — Я уйду от солдат, вот увидишь. Но, Марианна, — с дрожью в голосе сказал он, — поклянись, что будешь моей женой.

— Клянусь тебе памятью моей матери, — ответила девушка.

— И ты будешь ждать меня?

— Да, обещаю тебе.

— Хорошо. Я ухожу. Но через неделю, самое большее, через две, я вернусь во главе моих храбрецов. А теперь вы, английские собаки! — прокричал он, бросаясь к окну. — Я буду биться ради Жемчужины Лабуана.

Он быстро перескочил через подоконник и прыгнул в середину густой клумбы, которая скрыла его полностью.

Солдаты, которых было человек сорок-пятьдесят, в густеющих сумерках окружили парк и медленно продвигались вперед с карабинами на изготовку, готовые по первому приказу открыть огонь.

Сандокан притаился, как тигр. С саблей в правой руке и криссом в левой он не дышал и не двигался; он весь подобрался, выжидая момента, чтобы выскочить и прорвать эту цепь, неудержимым порывом вырваться на волю.

Очень скоро солдаты оказались всего в нескольких шагах от клумбы, где он притаился. Дойдя до этого места, они остановились, точно не решаясь идти вперед и ожидая какой-то новой команды.