Желтый туман - [9]
– Все равно, ему кранты, – отозвался Сид и замахнулся ломом, целясь незнакомцу в голову.
Но удар не достиг цели. Генри, замерший на месте, наблюдал, как белая продолговатая кисть руки метнулась вперед и схватила Сида за запястье, а другая рука вцепилась ему в лицо, и пальцы ее закопошились, как будто лапки белесого паука. Человек возле входа вытянул руки, как будто раскрыл дружеские объятия, но тут рука Сида оторвалась от запястья, брызжа потоком крови, и в тот же момент плоть его лица была сорвана с костей.
Генри снова уронил свечу и нырнул в темноту, в сторону двери.
Охваченный безумной паникой, он кувырком вылетел на землю и пополз сквозь желтый туман. Генри подумал о Боге. И побежал.
Дорогу преградило дерево. Генри разбил нос, и пошла кровь; два пальца у него были сломаны, но все же он встал и снова побежал.
На пути оказалось невысокое надгробие, и он налетел на него коленкой. Он покатился по мокрой траве и захныкал. Потом поднялся и, хромая, побрел дальше.
Генри не видел, куда идет, но продолжал шагать, пока его не заставила остановиться острая боль в сломанной ноге. Рухнув под памятником в виде мраморного ангела, он стал ждать своей смерти.
И она прилетела на черных крыльях.
Медиум
Дом возле кладбища, где обрел последний приют дядя Уильям, был настолько неприметен, что Реджиналд Каллендер и не помнил, что уже дважды проезжал мимо. Он даже почувствовал себя слегка разочарованным. Реджиналд ожидал увидеть здание либо кричаще-безвкусное, либо живописно обветшавшее и зловещее, но жилище мистера Себастиана Ньюкасла оказалось непритязательным домиком из добротного английского кирпича, построенным лет пятьдесят назад. В высоких кипарисах вокруг дома чудилось что-то траурное, но в остальном все выглядело совершенно обыденным. Все окна были темны, кроме одного, бледным огоньком маячившего сквозь туман.
Каллендер отправился сопровождать Фелицию и ее тетю Пенелопу, несмотря на преследовавшие его дурные предчувствия. Он терпеть не мог спорить с женщинами, и тем более с той девушкой, на которой рассчитывал жениться, и ему казался весьма подозрительным интерес Фелиции к этому медиуму, ведь тот, конечно же, шарлатан, а может, и преступник, умеющий сыграть на чувствах дам, потерявших своих родных. Но Каллендера привел в замешательство тот факт, что человек, которого он уже считал своим врагом, жил так скромно. Изысканность всегда вызывала у него раздражение.
Он помог выйти из кареты тете Пенелопе, а потом Фелиции, с одобрением выслушал, как она велела кучеру подождать. Скоро он сам будет отдавать приказы ее слугам, но, пока не решены все вопросы касаемо дядюшкиного имущества, наличных денег у него было так мало, что Реджиналду пришлось уволить своего кучера, а ведь без домашней прислуги ему не обойтись, особенно без Элис. «Ей все равно скоро придется уйти», – говорил он себе, но один лишь взгляд на Фелицию подсказывал, что жертва будет оправданной. Иногда он задавался вопросом, почему это леди сначала нужно привести под венец, а потом уже уложить в постель, но так уж в мире принято, тем более вокруг всегда найдутся девки, готовые отдаться.
Пока они приближались к дому (Реджиналд вел обеих дам под руки), за окном промелькнула бесформенная тень, один вид которой вызвал у него почти тошноту, но дамы, похоже, ничего не заметили. Он открыл было рот, чтобы снова высказать свои доводы по поводу того, насколько глупое и безрассудное предприятие они затеяли, но передумал. Он уже решил, что покажет им все сам, вот для этого он и пошел с ними. Пожилая дама была просто падка на всякие сенсации, и ее ничуть не огорчит, если обнаружится, что медиум – мошенник, но вот Фелиция увлекалась данным вопросом с некоторым фанатизмом, а это уже совсем недопустимо. Что же, сегодня ночью он будет трудиться над тем, чтобы с этим разобраться, а потом он потрудится ночью после свадьбы, и у нее появятся в жизни новые интересы. Полный решимости взяться за дело собственными руками, Каллендер постучал в дверь кулаком.
Пока он нетерпеливо дожидался, Фелиция протянула руку из-за его спины и дернула за тонкую дребезжащую цепочку, которую он до этого вовсе не заметил.
– Это звонок, – пояснила она. – Наверху ему может быть не слышно, как ты стучишь.
– Наверху не горит свет, – возразил Каллендер. – Кроме того, я видел, как кто-то спускается вниз, хотя, возможно, это лишь один из его сообщников.
– Мистеру Ньюкаслу не нужны сообщники, и свет ему тоже не нужен.
Тетя Пенелопа на время замолкла от того трепета, который вызывало у нее приближение к границам загробного мира; она лишь тихонько взвизгнула, когда дверь перед ними внезапно распахнулась.
На пороге стоял высокий мужчина с серебряным подсвечником в руке, и одинокий огонек освещал бледное худое лицо с длинными усами, обрамленное черной шевелюрой. Каллендер было содрогнулся, увидев шрам на этом лице, но потом успокоил себя тем, что это не что иное, как ловкий актерский прием, и следующие несколько минут размышлял, может ли такой шрам быть настоящим. Человек, который явно был самим Ньюкаслом, а не его слугой, молча шагнул назад и жестом пригласил последовать за ним в пустой холл, где лежал пыльный ковер с неброским узором.
Оборотень, только что вернувшийся в человеческое обличье, в поисках еды, попадает в мясной отдел супермаркета…
Мистер Блисс позаботится о том, чтобы его дражайшая супруга осталась довольной. Он сделает все в лучшем виде. Он уже отошел от стойки, где стояла подставка с ножами, но потом на секунду задумался и взял еще один нож…