Желтый саквояж - [5]

— Я майор Вепш, — и только потом, приложив два пальца к конфедератке, спросил: — Поручники Ковальский и Зенек?

— Так точно! — враз ответили оба и, радостно переглянувшись, дружно щёлкнули каблуками…

* * *

Остап быстро шёл улицей, по возможности сторонясь прохожих и на всякий случай время от времени оглядываясь. В городе было неспокойно, какое-то подспудное волнение словно разливалось кругом, и парень чуть ли не бежал по тротуару, стремясь как можно скорее выйти к предместью Вулька.

На углу Легионовой внезапно наплывший откуда-то звук авиационного мотора заставил Остапа поднять голову. Этот уже знакомый гул приближающегося бомбардировщика обычно приводил к тому, что люди начинали беспорядочно метаться в поисках укрытия, но сейчас явно происходило нечто другое. То, что Остап увидел, удивило не только его, но и прохожих, которых, несмотря на тревожные слухи, циркулировавшие по городу, было немало.

Сверху, кружась и порхая в воздухе, густо падали небольшие листовки. Как и все, Остап подхватил первую попавшуюся и, мгновенно забыв обо всём, замер на месте. На бумаге чётко выделялась броская надпись по-русски: «Граждане, соблюдайте спокойствие! Красная армия входит в город!»

Дальнейшего текста листовки Остап даже не читал, а поспешно сунул бумажку в карман и стремглав помчался вдоль застроенной обывательскими домишками дороги, с давних времён именовавшейся Киевским шоссе.

Добравшись до захудалой кнайпы, отличавшейся от других построек только крыльцом со ступеньками, гостеприимно выходившими прямо на тротуар, Остап молча подсел к столику, где за бокалом пива, похоже, уже давненько его поджидал не кто иной, как Смерека.

Заказав себе водки, Остап хлопнул сразу полстакана и выжидательно посмотрел на Смереку. Тот, в свою очередь, тоже внимательно наблюдавший за Остапом, обтёр от пива свои висячие усы и криво усмехнулся.

— Я вижу друже Левко чем-то взволнован?

Видимо, стремясь подчеркнуть характер встречи, в обращении Смерека употребил не имя, а «псевдо»[23], и потому, на всякий случай оглянувшись, Остап осторожно выложил на стол смятую листовку так, чтобы заголовок сразу бросался в глаза.

— Вот…

— Интересное сообщение… Очень… — Смерека расправил бумагу, ещё пару раз внимательно перечитал весь текст и, пожевав ус, заключил: — Согласен, неприятная новость, однако политика, это такое дело…

— Политика! — перебил его Остап. — Я, конечно, ещё мало что понимаю, но считаю, если такое сообщение делают заранее, то, значит, с немцами всё договорено, или как?

— Скорее или как… — согласился Смерека, а потом, явно обдумывая слова Остапа, долго крутил ус и наконец рассудительно сказал: — Знаешь, хлопче, каждый болеет за своё дело, и если мы хотим достичь нашей цели, то должны, прежде всего, действовать сами, и я тебе честно скажу, мне лично неизвестно, почему так получилось. Но, я уверен, это только начало…

— Так… — Остап допил водку и отставил стакан в сторону. — Но если, друже Смерека, ты говоришь, что нам надо самим действовать, то скажи, что теперь делать мне?

— Так я ж потому и здесь, — Смерека наклонился поближе к Остапу и доверительно зашептал ему почти что в ухо: — Я ж обещал, нехай не вышло с подхорунжовкой, все одно мы сами тебя подучим, потому что такие, как ты, нам нужны позарез.

— Значит, я таки стану справжним вийськовым?[24] — обрадовался Остап.

— Именно! — Смерека чуть отодвинулся и сообщил: — Друже Левко, ты включён в состав боёвки[25].

— Что я там буду делать? Я ж уже научился стрелять. В тире… — начал пояснять Остап, но Смерека остановил его:

— Знаю, стрелять ты умеешь, так что начнёшь изучать пулемёт, а потом дело найдётся…

* * *

Заметно нервничавший поручик Ковальский сложил конверт со злополучным письмом пополам, сунул его во всё тот же карман и вполголоса произнёс:

— Где теперь почту найдёшь… Куда занесёт?

— Да уж, — в тон ему отозвался Зенек, который, покусывая травинку, сидел рядом.

Оба поручика неотлучно находились возле своего готового к вылету самолёта и нетерпеливо посматривали то на пустующую взлётную полосу, то на подъездную дорогу, на которой вот-вот должен был появиться майор Вепш, твёрдо пообещавший именно сегодня забрать саквояж.

Обстановка и впрямь складывалась «не ахти». «Чапли», получив приказ, улетели ещё рано утром и теперь лишь оставшийся в одиночестве РВД-8 сиротливо торчал под деревьями. Правда, рота охраны во главе с капитаном пока оставалась на месте, но и она могла сняться в любой момент, да и непонятное запаздывание майора не добавляло ясности.

От мрачных мыслей поручиков несколько отвлекло появление подошедшего к ним командира роты, делавшего очередной обход. Поручик Зенек отбросил изжёванную травинку и спросил:

— Какие-то новости, пан капитан?

— Нет, я ниц невем[26], — коротко ответил ротный и вдруг, внезапно сорвавшись с места, закричал своим жолнерам[27]: — До зброи, хлопаки!..[28] До зброи! Немцы!

Зенек с Ковальским враз глянули туда, куда указывал капитан, и увидели то, что так встревожило ротного. От противоположного конца поля, от леса, на ходу разворачиваясь в широкую дугу, к ним мчались немецкие мотоциклисты.