Желтый дьявол - [35]
Да еще чуть-чуть — угол, задымленный, черный. Там тоже сидит человек… Третий, — пятном, ничего не разобрать.
Вот лицо молодого поворачивается: глаза, как черные большие сливы, да крупные сочные губы полуоткрытого рта, да — смоль кудрей.
Это — Лазо.
Он говорит:
— Остается только одно, товарищ Мухин: вам вернуться немедленно в Благовещенск и начать организовывать силы, а здесь в тайге — собирать вокруг себя отряды.
— Их много здесь, разбрелись… — репликой бросает Мухин, наклоняется и начинает помешивать в камельке.
Угли трещат, разгораются, вспыхивают, освещая пространство больше выше. Вот на миг показалось бревно, за ним настил, поросший мхом. Это потолок… низкий, черный, придавленный… и — снова погрузился во мрак.
— …Да, их много, но все они разрознены, дезорганизованы.
— Иные даже очень…
— Ничего! — и Лазо также наклоняется к камельку. — Соберите с’езд… Они вас знают. Доверяют. Организуйте. Станьте во главе их и вот — сила.
— Только одно…
— Что?
— Не надо увлекаться армейскими соединениями.
— Да уж какое там увлечение!.. Так — отряды сколотить… небольшие, крепкие…
— Верно. Партизанские отряды, чтобы ничем не связывались… Никаких тыловых организаций.
— Тайга… вот наш тыл. — И Мухин улыбается.
— Теперь только одно — партизанская война.
— Да-а, время бы протянуть до весны, а там — тайга заговорит…
Молчат оба.
— …Вот почему, — как бы своим мыслям отвечает Лазо: — вот почему я и думаю — вам надо здесь начать, а я — уйду с отрядами в Приморье. Там буду собирать и организовывать силы, а к весне, сплошным партизанским фронтом надвинемся из тайги на магистраль…
— …От самого океана, до Забайкалья… хорошо…
Крепкий, коренастый Мухин поднялся.
Настоящий приискатель — в высоких унтах[9]. Надел шапку-ушанку.
— Ну, товарищ Лазо, значит — так! — и подал руку.
Крепкое пожатье.
А потом Мухин надел рукавицы, вскинул за плечо японский карабин и, низко согнувшись, шагнул за дверь зимовья.
В звездную холодную ночь.
Вкусно пахнет на кухне.
Косматая голова свесилась с нар, маленькие глазки блестят, ноздри раздуваются — нос почуял добычу, курносый, такой же маленький и живой, как глаза лохматой головы.
Вот протянулась жилистая и длинная рука к печке на сковородку и, как клещами: мигом — хвать пирог! И в рот…
Нет его.
Пока Прасковья оглядывалась на входившего грузчика с подушкой, — пирога уже на сковороде не хватало — пустое место пенилось маслом.
— Ах, ты окаянный — корявая твоя морда! — и она в шутку дернула его сковородкой по ляжкам…
— Что, Прасковья Ивановна, недочет в пирогах. Опять курносый слопал?
— Опять, сердечный…
На нижних нарах смех, шлепанье карт и голос:
… — А верно, брат, он блатной, настоящий… и контрабандистом был и деньги делал…
— Да, ну?! — один из играющих, новичок.
— Говорю, значит правда! В домах Шоколо, на Зейской — там делал, там его и накрыли впервой…
— Давно это было?
— Да лет десяток будет…
— Да-а, дела-а!.. А вот на поди, что сталось с человеком…
— А что, молодец — линию понял свою, значит пришло…
— И ругали его, здорово! Ну, а только Советом он правил лучше всех. Наш был настоящий! неподдельный!
— Не то, что его прежние фальшивки?
Гогот с нар…
— Ну, он не дурак. Не забыл и старое рукомесло. Тоже и нынче делал деньги… Только настоящие! «Мухинки», так их и звали.
— Блатной!.. — и говоривший забулькал банчком. Налил стакан, потянул…
— Да, будет тебе, окаянный!.. — из кухни Прасковья увидала, кричит: — пьяница ты!.. А еще говоришь: он да он, молодец… А што бы самому в люди выйти… Человеком стать… — а то — так и сдохнешь контрабандистом, убьют, как собаку, а то повесят!
— Что, и то не плохо!.. Всякому своя планида…
— Планида!.. А у него что?
— Дура-матушка, не всякому быть им: он, брат, парень во-о! был и у нас-то первый… Таких контрабандистов не много знал Амур — смерть была стражникам — смерть! Зато своим — рубаха-парень: все поделит, последнее отдаст. Золото, а не товарищ. Ну, а чужим, пограничникам — зверь. Боялись его, страсть!
Помолчал, потом:
— Не всякий, матка, таков… Он, брат, один у нас — и там был, да и здесь не подгадил…
Говоривший опрокинул стакан в глотку, сочно, чмокнул, крякнул, отер широким рукавом губы и принялся резать кету.
— Он, брат…
— Да ты хоть прожуйся-то, греховодник старый!.. — опять Прасковья из кухни.
— Ничего, матка… — продолжая есть:
— Он, брат, и в Совете…
Скрипнула дверь, распахнулась широко и в парах холода, низко нагибаясь, в кухню шагнула широкоплечая фигура таежника-приискателя.
— Здравствуйте!..
Говоривший выглянул с нар, — замер:
— Товарищ Мухин!..
— Он самый… — и снял и отряхнул от снега шапку, да к Прасковье.
— Ну, мать, — покорми…
Но мать, разиня рот, стояла, как ошалелая:
— Батюшки-светы! Он… Расстреляют всех, — в голове мыслями.
— Ну, живей, поворачивайся! — и контрабандист спрыгнул с нар и побежал к Мухину помогать раздеваться.
Прасковья очнулась — и зашумела на плите.
— Хорошо у вас, тепло… — выдохнул Мухин, снял полушубок и подсел к печке, поближе к теплу.
— Хорошо, Федор Никанорович.
2. Связь
— Видел?
Оба к окну, — а там по снегу крепкая, коренастая фигура взад и вперед ходит, да поглядывает…
— На стреме! — улыбнулся Ефим.
— Верный человек, старый контрабандист, знаю давно… — и Мухин хитро подмигнул…
Интербеллум – это период с 1918 по 1939 годы, когда человечество, выйдя из одной глобальной бойни, не просто не учло ошибок прошлого, но приложило максимум усилий, для того, чтобы войти во вторую, еще более масштабную и страшную войну. Эта книга рассказывает о том, как самые разные страны, и даже целые континенты неотвратимо катились к величайшей катастрофе XX века. О том, как амбиции, жажда экспансии, желание сделать лучше и гордыня, граничащая с откровенной глупостью, привели к жуткой всемирной катастрофе.
Земля Южной Африки щедро полита кровью – здесь столкнулись интересы тех, кто родился африканцем, и тех, кто пришел с другого континента, чтобы сделать эти территории своей собственностью. Белые переселенцы – буры – успешно сражаются с восставшими зулусами, но позднее унизительное поражение ожидает и самих колонистов. В это жестокое время выпало родиться братьям Шону и Гаррику Кортни. Один стремится к богатству, готовый добыть его любой ценой, другой – к мирной оседлой жизни на своей ферме. Обоим не занимать силы духа, недаром девиз доблестных предков Кортни гласит: «Я выдержу».
Профессор Фордхэмского университета Оскар Халецки на страницах своей книги прослеживает историю народов Центральной и Восточной Европы с древних времен до середины ХХ века. Автор освещает процессы формирования национальной идентичности и станов ления государств славян, народов Балтии, Подунавья и Балкан. Размышляя об истоках геополитических конфликтов и культурной общности народов, населяющих ключевой регион в самом сердце Европы, историк делает вывод, что свобода и независимость каждого народа необходима для стабильного баланса сил на континенте и развития цивилизации в целом.
Древние времена Карелии и Суоми. Здесь быль переплетается с небылью, владения людей соседствуют с владениями богов и духов. Здесь чародеи и прорицатели живут среди простого люда, взирает с небес Громовержец Укко, грозит вечной ночью Хозяин Зимы. Где-то на просторах от Ингрии до Лапландии вращается Пёстрая крышка – таинственное Сампо, источник счастья и богатства своих обладателей. Здесь создали легенды «Калевалы» – или, может быть, сложили в руны отголоски былого? Главный герой – карельский сказитель Антеро – вместе со своим племянником Тойво отправляется в путь, чтобы разгадать загадку Сампо.
Действие этого увлекательного исторического романа происходит во Франции времён правления Людовика ХIV. Страна охвачена эпидемией отравительства, которая проникла на самые верхние этажи власти. В преступлениях оказываются замешанными и королевские фрейлины. Их кавалерам приходится предпринять самостоятельное расследование, чтобы отстоять честь и достоинство своих возлюбленных и не допустить их гибели. Однако против юных красавиц ополчились совсем нешуточные силы, противостоять которым в одиночку невозможно.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.