Желтый бриллиант - [108]

Еще через неделю началась «веселая жизнь». Несколько раз приходил следователь Прокуратуры, Иван Петрович Пронцев. Татьяна Петровна давала показания, от которых у следователя «волосы вставали дыбом». Татьяна Петровна сразу заявила, что на суд она не пойдет. На суде ее интересы, как пострадавшей стороны, будет представлять адвокат Даниил Загоскин.

Следователь Пронцев ей сразу понравился. Умный, вдумчивый человек, профессионал высокого класса вселял надежду. Татьяна Петровна подготовила прошение на имя председателя ФСБ РФ о поощрении майора Бережнова Геннадия Степановича, который, рискуя собственной жизнью, ее спас.

Озверевший от наркотиков и от ненависти, пьяный Степаныч совсем забыл про систему видеонаблюдения.

Видеокамеры, установленные на улице и на лестнице дома, четко демонстрировали профессионализм и смелость, теперь уже подполковника ФСБ РФ Бережнова Г.С.

Приезжал генерал Горбаченков. Татьяна Петровна благодарила «своего спасителя», «клялась» в вечной верности. Генерал ей еще пригодится! Она подавила в себе внутреннее презрение к этому человеку. Перед ней стояла не куча, а гора проблем. Другого генерала все равно не было.

Наконец, приехал Васька!

— Сынок, все рассказывай, все мелочи. Я все хочу знать!

На следующее утро после оглашения завещания Анечке стало нехорошо. На «скорой» ее отвезли в Центр материнства, на Севастопольском проспекте, где Анечка вела беременность. Это — лучший и самый дорогой в Москве родильный дом.

После регистрации брака с Олегом Сикорским, первое, что намеревалась сделать Татьяна Петровна, это оплатить весь комплекс медицинских услуг в «клинике доктора Куцерова», как в народе называли Центр материнства. Но ее опередил Василий.

— Это — мой ребенок, платить буду я. Это было мужское решение.

Доктор Куцеров прослушал огромный Анечкин живот маленьким фонендоскопом. Ребенок сильно толкался ножками. Ему очень недоело сидеть в темноте. Анечка гладила живот и тихо приговаривала:

— Милая моя. Девочка моя, милая!

Доктор не успел вынуть фонендоскоп из ушей.

— Анна Семеновна, Вы решили назвать дочку Милой? Людмила Васильевна — очень красиво звучит!

Опытный доктор решил не рисковать. Ребенок — очень крупный, мама — очень миниатюрная. Операцию кесарева сечения провел сам доктор Куцеров. Девочку извлекли из материнской утробы и передали другому врачу.

Чтобы ребенок начал дышать, раскрыл легкие, его шлепают по попке. Это, может быть, самый важный момент в жизни любого человека, рожденного на Земле — «как» закричал ребенок? Мила закричала так громко, что врач от неожиданности чуть не уронила младенца. Мила кричала долго, сообщая всему свету, что она родилась!

Через два дня Аню перевели из реанимации в одноместную просторную палату. Когда ее везли в палату, она услышала громкий крик, доносившийся из детского отделения.

— Бедный ребенок, почему он так кричит. Это — ужасно!

Молодой маме в первый раз принесли ее дитя. Дитя орало на всю больницу звонким переливающимся криком. Казалось, бьют в литавры, звонят в колокола, играют на флейте. Медсестра сунула девочку маме и стала жаловаться:

— Вот так постоянно. Орет и сытая, и голодная! Скорее бы вас выписали!

Дочка Ане очень понравилась. Аня материнским сердцем ощутила, что произвела на свет необыкновенного ребенка. Мила была рыжеволосая и кудрявая. Медно-золотые кольца волос закрывали шейку и высокий лобик малышки. Синие, как майское небо, глаза внимательно смотрели на маму. Аня даже не подозревала, что бывает такое счастье. Рядом с мамой Мила не орала, а вполголоса что-то напевала. Да. Да. Напевала! Аню с радостью выписали из роддома. Ребенок здоров. Маме временно нельзя поднимать больше двух килограммов. Мила весила 4 килограмма 300 граммов!

Татьяна Петровна десятый раз рассматривала фотографии этого рыжего чуда.

— Вась, а откуда у Милочки рыжие волосы? У нас в роду все блондины или шатены. Рыжих, точно нет!

— Так Семен Иванович раскололся. У него бабушка была рыжая и певунья. Пела в церковном хоре, на всех деревенских свадьбах зажигала. Ее в деревне все Рыжухой звали, как корову.

— Васька, когда ты свой жаргон оставишь. У тебя — двое детей! Вась, а как вы справляетесь? Ты — то в командировках, то в офисе до ночи сидишь. Кто Милочку купает, на руки берет? Ане еще долго нельзя будет поднимать тяжести. У Веры Васильевны ноги совсем больные. Вам няню нанимать надо!

— У нас есть няня, — с раздражением рявкнул Василий. — Аню выписали 30 декабря. А к Новому году — подарок! Явился Семен Иванович с чемоданом, знаешь, раньше были такие коричневые.

— Фибровые называются, — пояснила Татьяна Петровна.

— Так его перед Новым годом отправили на пенсию, пятьдесят пять лет, исполнилось. На вредном производстве в цехе, по закону, больше нельзя работать. А на проходной вахтером, он, важная персона, не захотел!

— Вася, так это же — очень хорошо! И Вере Васильевне спокойнее — муж рядом, всегда на глазах. Одной-то, знаешь, как плохо! Опереться не на кого, все — чужие.

Васька сердито продолжал.

— Это Тонька его выгнала. У них в бараке крыша рухнула, когда новую квартиру дадут, сам черт не знает. Она, видите ли, не может жить в общежитии! Я мог вообще — на улице поселиться!