Желтый бес - [16]

- Тьфу, зараза! – выругался Антон. Не помня себя от злости кинулся в реку. Течение оказалось очень сильным, на скользких камнях трудно держать равновесие и он на несколько минут забывает о напарнике. Когда выбрался на берег, Андрей был уже почти на краю обрыва и уверенно лез дальше. Антону ничего не оставалось, как карабкаться следом. Через двадцать минут злой и распаренный от пота Антон поднимается на гребень. Легионер сидит на плоском камне совсем рядом. Руки измазаны кровью, пальцы аккуратно сжимают кусок сырого мяса. По краям свисают клочья кожи, покрытой рыжей шерстью.  Рядом лежит не то крыса, не то суслик. Голова расплющена, кровь и мозги вытекли на камень и успели подсохнуть.

- Ты молодец. Для первого раза просто отличный результат, - спокойно говорит Андрей. – И подгонять не пришлось. Другие чуть не рыдают в подобной ситуации, в истерику впадают.  Я вот тут пару крыс прибил, одна твоя. Поешь, время еще есть.

Антон глубоко вздохнул. Тыльной стороной ладони провел по влажному от пота лицу. Слабый ветерок остудил шею, грудь, взмокшие волосы приятно захолодило. Подобрал с земли плоский камешек со сколом. Неумело распорол шкуру, вытряхнул внутренности. Сырое мясо пахнет не очень вкусно, но если не жрамши трое суток или больше, то сойдет. Антон отдирает мясо мелкими кусками, глотает не жуя. Когда приступ голода утих, спросил:

- Чего так лаялся?

- Клин вышибают клином. Ты же служил, должен понимать. Злость  поборола страх перед высотой. А иначе пришлось бы уговаривать два часа, - тихо ответил Андрей.

Солнечный диск за спиной наливается багровой кровью, тяжелеет и медленно сползает по небосклону. Становится заметно прохладнее. Антон отложил остатки крысы, тщательно вытер губы.

- Куда теперь?

- Туда, - мотнул головой Андрей за спину. – Небольшой марш по ночной пустыне и на рассвете мы в деревне дураков.

- А небольшой – это сколько?

- Километров десять. Мы ж бежали сюда, забыл?

- Не помню, - признался Антон. – Все было, как в тумане. На автомате шел.

- Лады! – хлопнул Андрей  по коленям. – Готов?

- Да.

Бежать по ночной пустыне вовсе не так просто, как кажется на первый взгляд. Песок не везде плотный, ноги проваливаются, из-за этого сбиваешься с темпа и быстро устаешь. Приходится чередовать бег с ходьбой. Помогает то, что нет слепящего солнца и жара не изматывает. Темнота опустилась на землю. На смену теплому дневному свету пришел мертвящий лунный отблеск. Пустыня словно фосфоресцирует, редкие кусты кажутся клочьями седых волос, камни напоминают осколки выбитых зубов великана. Стылый песок хрустит под ногами. Сухие лапы сжимают ступни,  с неохотой отпускают и опять тянут вниз. Повезло, что этот участок пустыни оказался относительно ровным. Уже через два часа непрерывного бега на побледневшем горизонте нарисовались неровные зубцы хижин.

- Как будем действовать, легионер? – прошептал Антон.

- Очень просто. Зайдем в деревню, обзаведемся оружием – я знаю, где оно есть, потом перебьем всех подряд.

- А это не чересчур? Все-таки мирные жители, - засомневался Антон.

- Раскрой глаза. Где они, эти мирные? В таких поселках все население живет грабежами и мародерством.  Мужчины уходят на промысел, а бабье отстирывает кровь с одежды – она снята с трупов, перешивают, меняются с родственниками и подругами. Грабежи и захват заложников семейный промысел. Отец берет на «дело» подросших сыновей, деды передают опыт и учат внукам. Эта мразь нас за людей не считает. Мы для них мясо, скот для обмена на баксы.

- А собаки? Они ж лай поднимут!

- Нет. Эти твари считают их нечистыми животными и потому не держат.

В предрассветном воздухе висит тяжелый запах испражнений, подгорелого жира и помойки. Поселение представляет из себя беспорядочное скопище лачуг из фанеры, пластика и картона. Только в центре, на возвышении, стоят дома из обожженной глины, оштукатуренные мелом. В одном из них держали Антона.

- Нам туда? – кивнул он.

- Да, но не сейчас. С пустыми руками в гости не ходят, - прошептал Андрей.

 Миновали окраину. Идут осторожно, чтобы не вступить в свежую лепешку человеческого дерьма или просто лужу подсыхающей мочи. По холодной земле ползают темные тучи сонных мух, в дерьме копошатся белые черви. Там, где земли касаются  лучи солнца, собираются тараканы. Коричневые спины блестят полированным хитином, усы важно шевелятся. Из-за множества насекомых раздается непрерывный шорох. От вони, грязи и гадкой живности Антон почувствовал тошноту. Спазмы сдавили горло, он с трудом выговорил:

- Андрей, я щас харч метну.

- С ума съехал! На блевотину сбегутся все тараканы, деревню разбудят топотом. Затыкай пасть чем хочешь, только не рыгай! – зашипел он, свирепо вращая глазами.

Возле глинобитных домов  почище. Тяжелые запахи остались ниже. От сухой земли поднимается слабое тепло, белые стены похожи на ограду больницы для умалишенных. Андрей подпрыгивает, подтягивается и  оказывается наверху. Антон проделывает то же самое. Оба спрыгивают во двор, на мгновение замирают. Сонная тишина неподвижна, ни один посторонний звук не нарушит. Под стеной дома на двух столбиках подвешен самодельный гамак. На сплетенных веревках развалился тот, кто должен охранять покой и сон хозяев – часовой. Худой негр в оранжевой юбке спит в гамаке, безобразно разинув щербатый рот. Грязные пятки чуть-чуть не достают до земли, рука свесилась, вторая лежит на груди. Автомат тут же, в гамаке. Рядом «лифчик» с магазинами. Андрей покачал головой, в глазах вспыхнул злобный огонек – таких стражей надо убивать на месте. И не только чужих! Спящий так и ушел в мир иной, не просыпаясь. В тишине отчетливо прозвучал тихий треск шейных позвонков, бездыханное тело опустилось на землю. Андрей накинул на грудь «лифчик» с гранатами и запасными магазинами, автомат повесил на плечо. «Калашников» оказался китайским, с примкнутым штык-ножом под стволом. Привел в боевое положение. От легкого тычка дверь бесшумно отворяется. Из темного проема дохнуло запахом немытого человеческого тела и сладковатым дымом. Андрей и Антон входят внутрь, быстро отступают в тень с прохода. Глаза быстро привыкают к полумраку. Хорошо видны соломенные циновки, на которых лежат люди. Автоматы в беспорядке валяются в углу, словно охапка хвороста. Спящие лежат в странных позах – одни на спине, широко раскинув руки и ноги, другие свернулись калачиком и закрыли головы руками, словно ожидают падения камней. Третьи вовсе спят, на корточках, уткнувшись лицом в солому, как будто сон незаметно подкрался во время молитвы. Всего Антон насчитал десять человек.