Желтая акация - [71]

— Говорят, что вóроны живут триста лет, даже больше, — заметил кто-то из хлопцев.

— Не знаю, но люди так говорят, — сказал лесник. — Даже есть одна интересная сказка об этом. Нам все равно надо отдохнуть немного, я и расскажу вам ее. Так слушайте, как мне старые люди рассказывали:

Заяц, Мишка и Лисица

Жили с Вороном не дружно

И никак договориться

Не могли о том, что нужно.

Началось с вопроса: кто же

Всех мудрее, всех старее?

Так и лезут вон из кожи,

Сил в раздорах не жалея.

А когда уразумели,

Что до правды не добраться,

Стали думать: «В этом деле

С кем бы им посовещаться»?

— Больше всех я уважаю

Дуб столетний, Дуб прекрасный.

Я ответ его узнáю,

Если вы на то согласны.

Так Медведь сказал, вставая,

Возражать никто не вздумал,

И, минуты не теряя,

Поспешили прямо к Дубу.

Дуб их выслушал,

С приветом

Наклонил густые ветви

И сказал им всем при этом:

— Правду все должны ответить!

Только правду! —

Молвил строго. —

Лишь она решит все споры.

Если ж нет, —

Вот вам дорога!

Ни к чему нам

Разговоры! —

Отвечали звери хором:

— Скажем правду,

Правду скажем,

Присягнем перед всем бором:

Коль соврем — костьми все ляжем!

Прошумел тут Дуб ветвями:

— Надо выяснить сперва нам,

Старше кто из вас годами.

Тот и будет самым главным.

Сели спорщики под Дубом,

Долго молча все сидели.

Надо было им обдумать:

Где, когда что пили, ели.

Солнце выше пред обедом.

Наконец Медведь взял слово:

— Помню, я однажды с дедом

Через эту шел дуброву.

Вот в тот день была жара-то!

Нас листва твоя манила,

Тени ж было маловато,

На меня лишь и хватило.

Сел в тени и дед мой тоже

Под березою на камне.

Вот прикинь-ка, если можешь:

Сколько было лет тогда мне?

— Дело скоро прояснится,—

Дуб сказал. — Коль вы готовы,

Держит речь пускай Лисица,

А потом и Зайцу слово!

— Здесь я в детстве пробегала.

Ты листвою красовался.

Я в тени твоей лежала,

А наружи хвост остался.

— Все яснее с каждым разом, —

Дуб свое промолвил слово. —

Заяц нас займет рассказом,

Быть и Ворону готовым!

— Как бежал я по дуброве,

Ты был маленьким дубочком.

Эти ушки были вровень

Верхним всем твоим листочкам.

— Знал я, Заяц нам поможет,

Он сказал слова прямые.

Расскажи нам, Ворон, тоже

Про свои года былые…

— Ты могуч в жару и в холод,

Что тебе ветра и сырость?

Но ведь я принес тот желудь,

Из которого ты вырос!

Зашумел тут Дуб листами:

— Знал я — Ворон спор развяжет.

Ты здесь старше всех годами,

Ты меня растрогал даже.

Да, достоин ты над всеми

В нашей пуще старшим зваться,

И тебе лесное племя

Будет, Ворон, покоряться.

Тут Медведь пригнулся низко,

На него Лисица села,

Заяц же вскочил на Лиску,

Ворон взмыл на Зайца смело.

Звери двинулись походом

И с тех пор вот так и ходят,

Каждым летом, с каждым годом

Хоровод чудесный водят.

Если кто порой их встретит,

Пусть уступит им дорогу.

Мало ль есть чудес на свете,

Но таких совсем немного…

Поблагодарили все Тимоха Сымоновича за сказку, но Зося спросила:

— Как же так? Выходит, что заяц, например, живет столько, сколько дуб вековой?

— Ах ты, Зося! Это же было тогда, когда эта сказка складывалась. А теперь, понятно, заяц живет куда меньше. Да и дружба их давно кончилась: лиса удирает от медведя, заяц от лисицы. Только ворон их никого не боится — взлетит на дуб и скажет: «А ну-ка, достань меня!»

Пройдя немного, встретили в глубокой лощине знакомого всем деда, который им Оленью тропу показывал. Поздоровались с ним.

— Что же это вы, дедушка, с таким маленьким кузовком по грибы пошли?

— Я не грибы, а девясил собираю, коренья. Это хорошее лекарство, от боли в груди помогает.

Пожелали все, чтоб девясил помог ему поправить свое здоровье.

Отойдя немного, Надейка вспомнила:

— Может быть, этот девясил что-то полезное в себе имеет? У Пилипа Пестрака стихотворение про него есть, которое начинается так:

Есть у нас чудесное растенье,

Много скрыто в нем целебных сил,

И из поколенья в поколенье

Носит оно имя — девясил.

Лесник обратился к Ивану Степановичу:

— Действительно, девясил пользуется в народе большим почетом. Мы сами его каждый год сушим — на всякий случай. Но мне интересно было бы узнать, как на него смотрит наука.

— И научная медицина хорошо относится к нему. Доктора лечат им людей от разных болезней. Правда, особой чудодейственности в нем нет, но есть много разных химических веществ, присущих только ему одному.

Незаметно подошли к хате, где надо было помочь Таисии Васильевне приготовить ужин на такую братию.

Предпоследний день

Вот они привольные просторы

Родной земли спокон веков!

Микола Аврамчик

— Тимох Сымонович! Лист на осине покраснел! — прибежав со двора, объявила Зося.

— Видел, видел, Зосечка! Завтра сообща собираем орехи, а послезавтра ждем вашу машину. Сегодня в обед я буду в Русичах и на их машине по тракту подвезу до «Новой затоки» бочки да Гиляровы цимбалы оттуда заберу, а то мы и не слышали, как он играет. А теперь пойдемте посмотрим на ту затоку. Может, там и орехов вовсе нет, — пошутил лесник.

— Что ты, тата! Мы со Стасей брали там боровики, так я специально поинтересовался. Полно! Да какие крупные! Намного крупнее, чем в «Тихой затоке».

— Хорошо, сынок! Но все же сходим, своими глазами посмотрим.

Позавтракали, и все пошли «следом за дедом», за Тимохом Сымоновичем.

Лес тут был совершенно другим, чем вчера. Кроме дуба и сосны, тут были клены, ясени, липы. Было очень много диких яблонь и груш. А какие они большие вырастают, оказывается!