Железный волк - [42]

— Меня интересует второй Су-24! — Сказал Грызлов. — Тот, который сбежал, поджав хвост, перед тем, как самолет Давыдова был сбит!

— Боюсь, что вы были дезинформированы, господин президент, — нахмурившись, сказал Максимов. — Капитан Николаев и его штурман вернулись на базу, так как в одном из двигателей начались явные сбои, грозящие отказом.

— И вы поверили в эту историю? — Саркастически сказал Грызлов.

— Я поверил отчету группы технического обслуживания с 7 000-й авиабазы Воронеж-Малшево, — сухо ответил Максимов. — Отказы техники всегда являются возможными, особенно на самолетах с долгим сроком службы.

— Я понял, — улыбнулся Грызлов. — Это очень… проясняет ситуацию. — Он с мрачным видом повернулся к Виктору Казянову.

Министр государственной безопасности нервничал гораздо сильнее, чем остальные, отметил Грызлов. Так, как и должно было быть. Мало того, что разведывательные службы, номинально подчиняющиеся ему не узнали совершенно ничего о террористах, ответственных за убийства Воронова, они также не представили никакой информации о готовящемся теракте на Украине. Не было сомнений, что Казанов ожидал, что его немедленно сместят с поста, возможно, посадят или еще хуже. Заманчиво, подумал он. Но бедный Виктор был полезным мальчиком для битья. На данный момент.

— Казянов! — Резко сказал Грызлов, с наслаждением видя, как тот судорожно сглотнул.

— Да, господин президент!

— Я хочу, чтобы вы немедленно начали расследование среди технического персонала 7000-й базы, — приказал Грызлов. — Выясните, есть ли среди офицеров или солдат диверсанты, действовавшие заодно с террористами.

— Сэр! — Вмешался Максимов. — Я должен заявить протест. Нет никаких свидетельств саботажа самолета!

— Конечно нет, генерал, — хладнокровно ответил Грызлов. — Опять же, возможно потому, что мы не искали, не так ли? Кто может сказать, какие грязные секреты смогут раскрыть Казяновские ищейки?

Он повернулся к остальным членам совета национальной безопасности, большинство из которых замерли на своих местах, глядя на него пристально и напугано, как стадо овец на описывающего круги вокруг них волка, приближающегося все ближе и ближе.

— Как бы унизительны не были провал за последние двадцать четыре часа, — сказал он, — мы столкнулись с гораздо большей угрозой.

Начальник его штаба стал одним из немногих, кто сохранял равнодушие перед лицом бешеного нрава своего лидера. Тарзаров поднял бровь.

— Каким именно?

— Настало время взглянуть неприятным фактам в лицо, — сказал Грызлов. — Пришло время понять, что мы имеем дело с врагом, который ведет против нас войну, тайную войну. И мы эту войну проигрываем.

— Я не уверена, что две отдельные террористические атаки, как бы разрушительны они не были, могут быть истолкованы как объявление войны, — сказала министр иностранных дел Дарья Титенева с отчетливым трудом. — Поступив так, мы начнем перегибать палку.

Ее коллеги, продолжившие смотреть на мрачное лицо Грызлова, ощутили явный холод, исходящий от министра иностранных дел — и, мягко и не очень, попытались отмежевываясь от осторожно выраженного ею протеста.

— Перегнуть палку, Дарья? — Спросил президент России с обманчивой мягкостью. — Вы действительно считаете, что мы слишком нервно реагируем на опасность, с которой столкнулись?

Титенева хранила жесткое выражение лица, понимая, что ступила на опасную тропу.

— Примерно да, господин президент. Нам очень повезло, что наш ответный удар по Польше не спровоцировал полномасштабный международный кризис.

— Я думаю, вы ошибаетесь, — категорично ответил Грызлов. — В действительности, именно проявленная нами мягкость соблазнила наших врагов нанести по нам еще более сильный удар.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — господин президент, — сказала Титенева с явным замешательством.

— А вы подумайте! — Рявкнул он. — первый теракт стоил нам двенадцати убитых, включая старшего офицера. И какова была наша реакция? Булавочный укол, не более того. Уничтожена одна крошечная деревня, вместе со старым радаром и парой пролетавших мимо устаревших истребителей. Ничего серьезного!

Грызлов окинул взглядом стол.

— И что мы сделали с тех пор? Скажите, что?

Никто не ответил.

— Именно, — прорычал он. — Мы ничего не сделали. Присели в оборону. Конечно, отправили больше истребителей и бомбардировщиков нарезать круги. И что? — Грызлов сердито ткнул пальцем в плоский экран, на котором демонстрировали ужасные снимки, сделанные первыми российскими войскам, примчавшимися на сожженную базу сепаратистов. — И вот! Более двухсот убитых. Батарея тяжелых реактивных систем уничтожена. И в довершение, сбит наш истребитель-бомбардировщик!

Он повернулся к министру обороны.

— Скажите мне, Грегор. Сколько террористов, атаковавших базу, были убиты или захвачены вашими солдатами?

— Ни одного, — неохотно ответил Соколов. — Похоже, что вражеские силы ушли до того, как прибыла группа реагирования.

— Оставив нас в дураках, — прямо сказал Грызлов. — Показав нас слабыми, некомпетентными, трусливыми дураками. — Он покачал головой. — Это должно прекратиться. Мы должны смело и решительно выступить против террористической угрозы. Мы должны сделать это прежде, чем она пустит метастазы и станет бесконечно более опасной.