Железный воин - [8]

На мостик хлынули потоки информации, как вербальной, так и бинарной и ноосферной. У самого Олантора не было возможности воспринимать ноосферную коммуникацию, но он видел, что Гестиан просеивает невидимые данные, выделяя важные фрагменты умелыми движениями гаптически усиленных латных рукавиц.

— Переход завершен, — доложил Монна все тем же бестелесным, мягким голосом. — Навигационные системы в штатном режиме, локальное пространство свободно.

<Щиты?> спросил Алтарион.

— Для включения щитов интенсивность распада эфирной материи еще слишком высока, — сообщил Гестиан. — По моим оценкам, еще как минимум шесть целых семь десятых минут.

<А системы вооружения, Гестиан? Хоть они-то готовы?> рявкнул Алтарион. <Ты слишком медлителен! Лукиан работал быстрее, так что постарайся, или я найду тебе замену.>

— Вы назначили меня как раз потому, что я всегда был быстрее Лукиана, — как ни в чем не бывало ответил Гестиан.

Олантор улыбнулся. Такие беседы между Алтарионом и Гестианом были обычным делом. Переход из варпа в материальное пространство всегда сопровождался опасностью и беспорядком, и многие астрономические явления влияли на то, как скоро чувствительные системы вернутся в обычный режим. Жестокие условия перехода сильнее всего сказывались, к сожалению, именно на щитах и вооружении. Но брат Гестиан был одним из лучших технодесантников Пятой роты, и никто бы не смог вернуть «Неукротимый» к жизни быстрее, чем он.

— Началась подача энергии к системам вооружения, — сообщил Гестиан, которого слова Алтариона, по-видимому, ничуть не задели. — Северный причальный пирс доложил о готовности. Восточный пирс будет готов через две целых четыре десятых минуты.

<Да будет записано в бортовом журнале,> провозгласил брат Алтарион, <переход один-восемь-пять завершен.>

— Один-девять-три, вообще-то, — поправил Патер Монна.

<Ты уверен?>

— Слуга навигаторов прав, брат, — ответил Гестиан, считывая данные с терминала штурмана по ноосферному каналу. — Это был переход номер один-девять-три.

<Ну конечно, Гестиан,> согласился Алтарион. <Теперь я вспомнил.>

Это была уже вторая ошибка Алтариона. И в одной не было ничего хорошего, но две…

Олантор почувствовал, что дознаватель Сибийя пристально смотрит на него, и попытался скрыть беспокойство.

Но сказать он ничего не успел: резко зазвенел сигнальный колокол, и все сервиторы внешнего наблюдения, находившиеся в часовне, разразились потоком испуганных сообщений в бинарном коде.

— Обнаружены цели! — закричал Патер Монна, и теперь в его тоне не было и следа скуки. — Множественные следы — больше шестидесяти и быстро приближаются. Это торпеды! Их не меньше семидесяти!

<Где?> взревел Алтарион.

— Кольца Эскари Экстерио, — спокойно и ровно ответил Гестиан. — Стая хищников залегла в засаде.

— В засаде? — резко переспросила Сибийя и шагнула к ближайшему локационному приемнику, на котором уже высветился узор сигналов, отражавший текущую тактическую обстановку. Олантор встал рядом с ней и с ужасом увидел, что сигналы надвигающихся целей неотвратимо скользят все ближе к синей иконке, которой был обозначен «Неукротимый».

Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы оценить все детали этой торпедной атаки: вражескому командиру или невероятно повезло, или он столь же невероятно хорошо знал свое дело.

— Они нацелились на южный пирс, а там у нас пока не готовы ни щиты, ни вооружение.

— Но как они смогли узнать, где мы завершим переход? — воскликнула Сибийя.

Ей никто не ответил: подготовка к обороне не оставляла времени на пустые вопросы.

Олантор направился к выходу из командной часовни, на ходу отстегивая с пояса шлем. Некоторые из приближавшихся целей двигались слишком медленно для торпед с обычной бронебойной боевой частью.

Транспорты.

Или еще хуже — абордажные торпеды.

Вой сирен слышался во всех коридорах «Неукротимого», заставляя пятьдесят воинов Пятой роты прервать тренировочные ритуалы, а шесть тысяч солдат из оборонной ауксилии Ультрамара — покинуть казармы.

Штурмовой десантный катер «Ворон битвы» прорывался через облака осколков и электромагнитные возмущения. Вокруг вспыхивали опасно нестабильные энергетические импульсы, но Хонсю наблюдал за тем, как «Неукротимый» переходит в состояние боеготовности. По острым выступам пробегали и гасли мерцающие огоньки: несмотря на помехи от неустойчивого поля планеты, вопреки задержке, которая следовала после каждого варп-перехода, форт пытался поднять пустотные щиты.

— Не успеют, — с удовольствием констатировал он.

От аугметики, заменявшей Хонсю левую сторону черепа, к латунной консоли, установленной в корме катера, тянулся золотой провод. По этому проводу передавалась информация от сенсоров адепта Цицерина, магоса Адептус Механикус, которого Железные Воины захватили в плен на Гидре Кордатус и затем заразили техновирусом — порождением варпа.

Информация поступала прямо в мозг Хонсю, и ему пришлось закрыть второй, органический глаз: данные от сразу двух оптических источников вызывали тошноту и головокружение, с которыми не могло справиться даже его генетически усовершенствованное тело.

Он чувствовал, как дрожит корпус катера, мчавшегося к «Неукротимому», чувствовал его движение и слышал монотонный речитатив других воинов; но острее всего воспринималось безмолвие. Через множественные сенсоры Цицерина эта область пространства виделась Хонсю как трехмерная сфера, которую составляли треки данных, информационные сигналы, дуги траекторий и цифровые аналоги визуального изображения. Многое в этом потоке было ему непонятно, но здесь же были и чужие руки, которые манипулировали этими данными с такой же легкостью, с какой он сам мог бы разобрать болтер.