Железный тигр - [9]

Здесь был только один железобетонный ангар, все еще сохранивший камуфляжную окраску со времен войны. Внутри стояли самолеты, сверкая красным и золотым под лучами фонаря-молнии, висевшего на одной из балок.

Драммонд сидел за складным столиком с бенгальцем, у которого на глазу было бельмо. Этого представителя Чанга в Джуме звали Самил. Драммонд наблюдал, как двое носильщиков грузят в самолет длинные узкие ящики.

– А что здесь? – спросил он, пиная ногой один из деревянных ящиков, на котором было аккуратно выведено: «Детали машин, Чангу, эсквайру, Садар, Сикким».

Самил вытащил связку ключей, открыл замок на крышке ящика и поднял ее. Он откинул ткань, и под ней оказались винтовки, уложенные рядами, еще с заводской смазкой.

Драммонд вынул одну из них. Это был автоматический «гарранд». Он внимательно рассмотрел винтовку и нахмурился:

– А это что такое? – И он указал на надпись «Армия Соединенных Штатов» на торцевой пластине приклада. – Не очень-то умно, а? Не думаю, что наши американские друзья были бы довольны.

– Но они же мне это и прислали на сей раз, – пожал плечами Самил. – Спустили остатки по дешевке.

– И все-таки не думаю, что это понравится Чангу.

Драммонд поднял винтовку, шутя прицелился в дверь, где как раз в этот момент появилась Джанет Тейт.

– Что, черт побери, вы тут делаете?! – вскричал он.

– Простите меня, – сказала она с серьезным выражением. – Хамид куда-то ушел на всю ночь. Прежде чем уйти, он сказал мне, что вы здесь. Я подумала, что вы пригласите меня поужинать или еще что-то в этом роде.

– Вот как раз это я и собирался сделать!

Двое носильщиков перестали работать и вопросительно посмотрели на Самила. Драммонд все еще держал винтовку обеими руками, прижав к груди, и Джанет тихо сказала:

– Хамид сказал, что думает, будто вы грузите запасные части для моторов.

Драммонд положил винтовку в ящик, где лежали остальные, вытер руки от смазки холщовым покрывалом и кивнул Самилу:

– Заканчивайте. И ни о чем не беспокойтесь. Я все улажу.

Он повернулся и поправил галстук.

– Как вы попали сюда?

– Приехала на тонге из отеля. Я попросила извозчика подождать.

– Так поедемте же.

Он взял ее за руку, ощутил какое-то отторжение и понял, что в известной мере разочаровал ее. В экипаже она молча сидела в своем углу так далеко от него, как это только было возможно, и Драммонд фыркнул.

– Мне очень жаль портить представление о крупном контрабандисте, перевозящем оружие, но Али прекрасно знает, что именно я перевожу из Сиккима в ящиках с надписью «Запасные части».

– И все это знают, в том числе и сам хан?

Он взял ее руку в темноте и крепко сжал ее.

– Видите ли, я все сказал вам, потому что скоро со всем этим покончу, и под занавес – никаких накладок. Мне это так надоело.

– Продолжайте, – сказала она.

– Есть такой китайский джентльмен по имени Чанг, там, в Садаре. Он здесь уже шесть или семь месяцев. Считается, что он торговый представитель, но, скорее всего, он агент китайского Национального Правительства на Формозе. Он достает оружие, а я переправляю его через границу в Тибет.

– Чтобы помочь тибетским партизанам, которые борются против коммунистического правительства?

– Совершенно верно.

Она приблизилась к нему, коснулась его руки и со вздохом облегчения сказала:

– О, Джек, я так рада!

– Однако же странно слышать такое от чистой квакерской девушки! – воскликнул он. – Но только не воображайте что я – герой! Я делаю это за приличные наличные деньги, а вовсе не из идейных соображений.

– И вы не видите никаких шансов у тибетцев победить китайцев?

Он невесело усмехнулся:

– Абсолютно, даже если они будут воевать тысячу лет. Их битва может быть выиграна или проиграна в других местах. Вьетнам, Малайзия, Саравак. В ООН, в конце концов. Но черт с ними со всеми! Где бы вы хотели поужинать?

– В каком-нибудь экзотическом месте, а не в заведении для туристов. Я хочу видеть настоящую Индию.

– Вы молодчина. Из вас будет толк.

Они приехали в центр Джумы. Драммонд тронул извозчика за плечо и попросил его остановиться.

– Отсюда мы пройдем пешком. Вы хотели увидеть настоящую Индию, вот я вам и покажу ее.

Он расплатился, взял ее под руку, и они двинулись по улице. По мере того, как они продвигались, улицы становились все оживленнее. Продавцы разной снеди суетились над своими сковородками в деревянных киосках, освещаемых карбидными лампами; острые запахи специй и жареного мяса вились в прохладном воздухе.

Они свернули в старый квартал, где лампы висели прямо на домах и базар был еще многолюднее, чем днем, потому что люди выходили из домов, чтобы насладиться вечерней прохладой.

Тротуары были зажаты деревянными прилавками, забитыми бумажными цветами, пластиковыми сандалиями, гонконгскими пластиковыми тапочками – вьетнамками, алюминиевыми кастрюлями и сковородами, так необычно выглядящими здесь.

Скрестив ноги, священнодействовали в будочках ремесленники, выставив свои изделия для всеобщего обозрения, а рядом сидели серебряных дел мастера и портные, шьющие платья для танцовщиц.

Здесь продавались бухарские и исфаганские ковры, а вдалеке в своих лачугах ожидали клиентов проститутки, полураздетые и сильно накрашенные, при свете фонарей блестели их дешевые побрякушки, призванные скрывать убожество своих хозяек, так заметное днем.