Железный пар - [19]
Небо незаметно заволокла серая пелена, погода хмурилась. Река, отыграв солнечными бликами, теперь выгибала желтовато-бурое тело как-то зловеще, словно розга.
Вдали на дороге показался уазик.
Добравшись до переправы, уазик – старый добрый работяга с лупящейся на кузове зелёной армейской краской – встал рядом с «корейцем», и из него, как на заказ, явились двое из ларца, одинаковы с лица… Нет, лица им достались разные, не то что нам с братом, – это были два смуглых таджика в тюбетейках. Один – степенный муж, другой – коренастый подвижный парень лет двадцати.
Фёдор пошептался с Глебом, и оба, как были в трусах, направились к спасительному ларчику.
Пока шли переговоры, с неба, затянутого хмарью, просыпались первые капли.
– Грузимся в УАЗ, – махнул рукой Фёдор.
Салон за вторым рядом сидений был занят канистрами и каким-то гремящим хламом. Молодой таджик влез на крышу, и мы принялись подавать ему рюкзаки и палатки. Парень ловко принимал вещи и укладывал их на багажную решётку.
Глеб сговорился с Муродом: когда соберемся обратно в Душанбе, а это будет дня через три-четыре, позвоним ему и встретимся в Муминабаде, куда нас любезно доставят из Чиль-Духтарона наши новые проводники.
Вновь перешли на другой берег, неся в руках одежду.
Следом спокойно, без натуги форсировал реку уазик.
Натянув на необсохшее тело штаны и рубашки, кое-как забрались в салон: Фёдор, во всех смыслах крупный учёный, сел рядом с водителем, а мы вчетвером, давя друг другу бока, разместились во втором ряду. Глеб был недоволен, но его больной спине пришлось смириться – сядь Фёдор сзади, выдавил бы всех, как кукушонок.
Молодой таджик уселся на крыше, уперев ноги в запаску.
Спасители наши были из кишлака Даш-Дара, от которого до урочища Чиль-Духтарон рукой подать.
Глядя, как степенный таджик ловко управляется с русским вездеходом, подумал о некоторых, что ли, культурно-исторических особостях.
Скажем, пример европейской сказки показывает, что волшебство человеку доступно не как имманентное свойство, а лишь благодаря магическому гаджету. Общеизвестные примеры: посохи колдунов Средиземья и волшебные палочки обитателей Хогвардса. Это – матрица техногенной цивилизации, один из её воспроизводящихся кодов: без дополнительной вещицы, умножающей твои возможности, в жизни не управиться. И Запад в эти вещицы постоянно вкладывается, иного чуда не приемля: автомобиль – это его сапоги-скороходы, самолёт – его мечта о крыльях. Бесконечно расширяются через чудесные приборчики возможности зрения и слуха. На очереди шапка-невидимка и волшебный горшочек с кашей.
Совсем другое дело – просветлённый даос, махасидха или отшельник-суфий. Все свои диковины они несут в себе и из себя их извлекают. Переместиться, обернуться, повелеть воздуху сгуститься в нефритовый фонтан – всё это в них и с ними, без добавочных вещичек силы.
У нас – пограничная версия: Емеля ловит щуку, и та дарует ему санкцию на чудо. Возможность производства чародейств не в нём, но с ним – не в виде гаджета, а в виде дозволения, тоже сверхъестественного свойства.
Неудивительно, что Запад технически успешен, Восток задумчив, но демонстрирует чудеса, а Россия разъезжает на печи, которая, по представлениям Запада, ездить не должна, а по представлениям Востока – не нужна как транспортное средство. Но ездит ведь. Иной раз – о-го-го как.
Об этом, Джаред Даймонд, пораскинь мозгой.
Между тем дождь понемногу набирал силу, так что мы, добравшись до кишлака, благоразумно решили переждать стихию под крышей.
В глинобитной пристройке – при входе, как обычно, пришлось разуться – нам показали комнату с запасом курпачей, и мы, вновь обувшись, быстро перетащили туда свои вещи, пока они окончательно не промокли.
Хозяева исчезли, занявшись, видимо, домашними делами, – самое время перекусить.
Фёдор принялся крошить в миску овощи и лук, Глеб достал лепёшки, макароны и тушёнку, Вася и Сергей возились с газовой плиткой, устанавливая на неё котелок с водой. Я достал из рюкзака бутылку водки и набор стальных стопок.
– Уже хорошо, – сказал Вася, оценивая накрытый на скорую руку дастархон. – А в горах совсем хорошо будет: костёр, водочка, шашлычок, разговоры… Хоть раз в жизни посидим, как в детстве.
– Интересное у тебя было детство, – сказал Фёдор.
Вася того и ждал:
– Стыдно, гражданин. На подставках играете.
Часам к шести дождь стих, и мы вновь погрузились в уазик.
До места и впрямь оказалось подать рукой: от кишлака километра два-три по каменистой дороге вдоль мелкой речки – притока той, что едва не унесла «корейца». Вода в речке была весёлая, прозрачная, но широченное ложе из окатанных глыб свидетельствовало о чудовищной мощи потока, когда он входит в силу.
Небо понемногу разъяснело.
Известняковые столбы – окаменевшие моря, – огромные и торжественные, пожалуй, действительно походили на закутанные в одеяния женские фигуры. Во всяком случае, женские фигуры – первое, что приходило в голову. Бедный Руслан, не жалующий слабый пол, наверное, увидел бы в них сурков или иных зверюшек.
Немного поколесили под склоном, изрезанным распадками, которые здесь называют сай. Распадки были затянуты густым кустарником – джангалом.
ХХ век укротил чуму, сибирскую язву, холеру и еще целый ряд страшных недугов, но терроризм как социальная патология оказался ему не по зубам. К настоящему времени бациллы терроризма проникли едва ли не во все уголки планеты и очаг разросся до масштабов всемирной пандемии. Чтобы лечить болезнь, а не симптомы, надо знать ее корни, понимать тайну ее рождения. Павел Крусанов не предлагает рецептов, но делает попытку разобраться в истоках явления, нащупать порождающие его психические и социальные протуберанцы.
«Укус ангела» — огромный концлагерь, в котором бесправными арбайтерами трудятся Павич и Маркес, Кундера и Филип Дик, Толкин и Белый…«Укус ангела» — агрессивная литературно-военная доктрина, программа культурной реконкисты, основанная на пренебрежении всеми традиционными западными ценностями… Унижение Европы для русской словесности беспрецедентное…Как этот роман будет сосуществовать со всеми прочими текстами русской литературы? Абсолютно непонятно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.