Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат - [33]

Мы пришли в студию, и, конечно, оркестр не принял нашу писанину. Им нужно было, чтобы все партии были правильно прописаны, и, когда мы нашли того, кто смог это сделать, они были великолепны. В концовке “Snowblind” мы также использовали оркестровки, а потом и в “Spiral Architect” на “Sabbath Bloody Sabbath”. И в “Supertzar” на “Sabotage”, были где я, игравший партию тяжелой гитары, хор и арфист. Я делал подобное, чтобы привнести другое звучание в нашу музыку.

Билл был близок к тому, чтобы не дожить до завершения процесса записи. Мы рыскали вокруг дома как-то вечером и в гараже нашли краски Дюпона. Мы прихватили с собой тюбики-распылители золотой краски и лака. Вернулись в дом, а там Билл, как дурак, мочился прямо на пол. Мы спросили: “Можно мы на тебя побрызгаем?”

Конечно он ответил: “Да.”

Мы сорвали с него всю одежду, обрызгали его, и он полностью покрылся позолотой. Мы взялись за лак, и покрыли Билла и им также. Было чертовски смешно. Билл лежал, весь сияющий, а потом он начал издавать странные тихие звуки. А затем его начало рвать и он зашёлся в жестоком припадке.

О, грёбанный ад!

Мы позвонили в скорую, соображая, как, к чёрту, объяснить, что тут происходит.

“Что с парнем?”

“Ну... он типа лежит тут и он... позолочен.”

И потом, чтобы звучать серьёзно: “И он ужасно болен.”

“Извините, так что у него не так всё-таки?”

“Хм... его обрызгали золотой краской, и он на полу, голый.”

Они приехали и устроили нам справедливую отповедь: “Идиоты. Вы хоть понимаете, что могли убить человека?”

У него всё было в золоте: задница, борода, полный набор. Очевидно, что все поры были забиты, и он мог умереть от этого. Они заставили нас показать флаконы от краски, которой мы его обрызгали, и от лака тоже. Они прочли надписи, в серьёзном беспокойстве, а потом вкололи ему что-то. А мы тем временем стояли, как нашкодившие мальчики, спрашивая: “С ним всё будет в порядке?”

Мы бросились обратно в гараж, нашли какой-то растворитель и попытались снять с него позолоту так быстро, как только смогли. Пришлось потрудиться, чтобы вычистить его. Идея-то была повеселиться, но обернулось всё с точностью до наоборот.

Запись “Volume 4” прошла замечательно. У нас был дом Дюпона, светило солнце, там был бассейн, женщины, всё что угодно. И кокс, горы кокса. Время выдалось таким увлекательным, что нам не хотелось, чтобы оно заканчивалось.

Ближе к концу нашего пребывания там мы как-то раз излишне перестарались с вечеринкой. Мы были дома и слонялись туда-сюда. Началось всё со швыряния нескольких вещей, а закончилось шлангом от оросительной системы, из которого мы брызгали друг в друга. Оззи покрасился в разные цвета, в полном беспорядке. А потом зазвенел дверной звонок. Это был владелец дома, Джон Дюпон. Оззи открыл, весь мокрый, с лицом в краске. Дюпон начал: “Что тут, чёрт возьми, происходит?”

Он вошёл, внутри был полный бардак. Я стоял со шлангом и выдал: “А. Здравствйте. Приятно познакомиться.”

Он наехал на Патрика Михана, и мы должны были заплатить ему. Ситуация была разрешена с помощью денег. Будто он не получил достаточно, этот Джон Дюпон.

Но все эти безумства происходили от того, что мы там были счастливы. Мы репетировали, придумывали идеи, сочиняли песни день и ночь напролёт, ходили в бар “Rainbow” или неважно куда ещё, закатывали вечеринки.

Этим периодом мы наслаждались так, как больше никогда в жизни, и песни вроде “Snowblind” наглядно свидетельствуют, что так получилось в том числе и благодаря определённому наркотику. Вот почему на обложке альбома мы написали: “Хотели бы поблагодарить великую компанию “COKE-Cola””.

Просто небольшой благодарный кивок тем, кто нас обеспечивал поддержкой.

Я снимал дом в Бел-Эйре пару лет назад, когда мы работали над альбомом Heaven And Hell, “The Davil You Know”. Дом Дюпона находится на Страделла Роуд (Stradella Road), и так как я много ходил пешком, я проходил мимо него каждое утро. Очевидно, сейчас им владеет Жаклин Смит (Jaclyn Smith) из “Ангелом Чарли” (“Charlie’s Angels”), и я всматривался внутрь, пытаясь увидеть её хоть мельком.

Но так и не увидел.

30. Капитан у вас чокнутый...

Во время выступлений по Америке летом 1972-го года мы путешествовали на частном самолёте. Мы летели куда-нибудь, останавливались там на пару дней ради концертов по округе, а затем летели куда-то ещё и делали ровно то же самое. Если это было возможно, то мы останавливались во Флориде, чтобы поваляться денёк на пляже. Полёты на частных самолётах были идеей Михана. Мы уже пользовались ими в 1971-м году во время тура в поддержку “Paranoid”. В марте того года мы проводили турне по Штатам с Fleetwood Mac, и они летели с нами. Оззи сидел спереди, а мы все болтали сзади салона. Неожиданно самолёт нырнул вниз со резким звуком: “Вруууум!”

Оззи взялся за управление. Не знаю, с какого перепугу пилот позволил ему сделать это! Я чуть не обкакался. Адский ад! А Оззи, конечно же, посчитал это уморительным. Все кричали и орали, а он взял и снова проделал этот фокус: “Ууу-хуу!”

А Биллу много и не надо с его боязнью полётов. Они приводили его в ужас, и он принимал валиум, чтобы решиться на полёт. Вскоре вместо перелётов он предпочёл перемещаться автотранспортом. У него был дом на колёсах марки “GMC”, и его брат, Джим, возил его с одного концерта на другой. Время от времени им приходилось останавливаться в одном из этих мест, где можно опорожнить содержимое туалета. В один день Джим нажал на кнопку, которая, как предполагалось, должна была запустить сброс всего дерьма, но ничего не произошло, поэтому Билл решил забраться под днище и взглянуть, что там не так. У него было коротковолновое радио, как у водителей фур, он и на сцену с ним выходил, со всем этим бредом вроде: “Нарушитель один-девять, въезжай, Бульдог, десять-четыре”. Так что Билл был под фургоном, выдавая: “По поводу дерьма - отрицательно, Джим, отрицательно насчёт дерьма. Ничего не происходит, безрезультатно.”