Железная роза - [69]

— Семьсот? — переспросила Джульетта.

— Не считая матросов. Так что тебе повезло больше, чем ты думаешь, моя дорогая. Встреться ты с «Санто-Доминго» неделей раньше, и вас было бы шесть к одному, а не три к одному.

Джеффри Питт нахмурился:

— Восемнадцать кораблей в Эспаньоле? Обычно их там шесть-семь.

— И не забудь отчет голландца, который видел в Маракаибо больше кораблей, чем обычно, — добавил Гейбриел. — Может, мы спросим нашего гостя об этом? У него есть интересное сообщение о трех встречающихся флотилиях. Сто галеонов с сокровищами соберутся в Гаване, чтобы отправиться в Испанию.

— Сто галеонов? Такой флотилии не было уже… — попытался вспомнить Джеффри Питт.

— Более двадцати лет, — подсказал ему Вариан.

— Думаю, даже около тридцати, — спокойно поправила его Изабелла. — А сейчас всем кораблям и большинству военных судов приказано вернуться домой, и не потому, что три флотилии случайно встретились в Гаване. Это сделано для того, чтобы следующей весной в море могла выйти самая большая армада, какую видел мир, и напасть на Англию. Вы читаете по-испански, Вариан?

— Почему… да, да, читаю.

— Хорошо. Тогда вам это будет особенно интересно.

Изабелла вернулась к кипе бумаг, которую оставила на столе, и взяла лист, лежавший сверху. Это была страница из тяжелого пергамента с остатками восковой печати и замысловатой подписью губернатора Новой Испании.

— Кажется, король созвал всех своих высокопоставленных офицеров и приказал большинству воинских соединений и военных кораблей вернуться домой в Кастилию. Он также похваляется, утверждая, что им удалось усыпить бдительность английского короля, поверившего в их обещания сохранять длительный мир. И теперь, когда флот вернется из Вест-Индии в Испанию, у них наконец будет достаточно людей и судов, а также материальных средств, чтобы спустить на воду новую армаду в следующем году. Помимо этого, они смогут отомстить за честь своих благородных предков, а также искоренить еретиков в Англии раз и навсегда, восстановив мощь и славу единого истинного Бога. — Изабелла вручила документ Вариану. — Как я понимаю, вас послали, чтобы вы убедили моего мужа и других каперов не выходить в море. Вы уверены, что именно это вам хочется сделать?

Глава 15

Вариана пригласили сопровождать Пирата Волка и Джеффри Питта в «штурманскую рубку». Оказалось, что это одна из самых больших комнат на первом этаже, названная так из-за необыкновенно больших карт континентов с подробными береговыми линиями, нарисованных прямо на двух стенах высотой шестнадцать футов. Испанские территории в Новом Свете — Испанский Мэн — занимали целый квадрант. На карте были изображены также мельчайшие детали береговой линии от мыса Флорида вдоль берега залива к Новому Леону, вниз к Юкатану, Панаме и через северный берег Тьерра-Фирме от Картахены к Парии, а также Большие Антильские острова, Багамы и острова в Карибском море.

Каждый крупный город, порт, коралловый риф и островок были четко обозначены, морские пути и проливы прорисованы так же хорошо, как и тонкая синяя линия широты, обозначающая тропик Рака.

Карты Англии, западного побережья Европы и Средиземноморья висели на второй стене, а третья была занята полками с книгами, стеллажами с географическими и морскими картами, астрологическими таблицами. В четвертой стене находились двери, ведущие на террасу. Но между высокими дверями возвышался огромный стол, как для банкетов, на котором стояла объемная модель карты Испанского Мэна. На ней были нанесены острова со всеми узнаваемыми ориентирами, проливами, рифами, береговыми линиями и реками. Форты были обозначены маленькими каменными кубиками, крошечные флаги обозначали страну, контролирующую остров или порт. В основном это были испанские флаги, но на удивление большое количество французских и голландских флагов показывало, что эти страны также захватили территории в этом районе, особенно острова в восточной части Карибского моря.

Вся комната была заставлена письменными и чертежными столами, креслами и маленькими столиками для чтения.

Вариан посмотрел наверх и глазам своим не поверил: весь потолок занимала карта звездного неба, такого, каким его видишь, стоя на крыше и подняв взор к небесам.

— Дело рук моей жены, — сказал Симон Данте Вариану.

Тот, раскрыв рот от изумления, рассматривал карты и не произнес ни слова. — Каждый раз, когда ждала ребенка, Изабелла становилась беспокойной и злой, как пиранья. Вот мне и приходилось подыскивать ей какое-нибудь занятие. Я высаживал ее на какой-нибудь необитаемый остров, и она занималась картами.

— Признаюсь, у меня слов нет. Мне никогда не доводилось видеть такой прекрасной работы. Даже росписи в церкви или в соборе не сравнятся с ней. Королевские адмиралы душу бы отдали за комнату вроде этой.

Данте улыбнулся, принимая комплимент, и налил три стакана рома. Вечерняя трапеза сопровождалась изысканными винами: к супу подали рейнское, к блюдам из креветок и лобстера — бодрящую мадеру, а сухое бархатистое бургундское — к баранине и говядине. К десерту из фруктов и сыра предложили французский коньяк, после чего на террасе все наслаждались ромом из сахарного тростника и голландскими сигарами. Вариан ожидал, что голова у него закружится, но она оставалась на удивление ясной. Без сомнения, в том, что герцог остался трезвым, важную роль сыграла и злость: он не только прочитал документ, который таким широким жестом предоставила ему Изабелла Данте, но успел изучить еще дюжину других бумаг, каждая из которых по отдельности не добавила бы ничего, кроме сплетен и слухов. А в целом все они говорили о предательстве и хитрости, обмане и измене. Он был в таком шоке, в таком замешательстве, что почти не участвовал в разговорах за столом. Вариан заметил, как Питт и Симон Данте о чем-то тихо переговаривались, внимательно разглядывая его. Поэтому он с таким любопытством — и настороженностью — принял приглашение присоединиться к ним в «штурманской рубке».