Железная маска - [9]
Версия эта, которой много позже суждено было возродиться, поначалу не произвела большого впечатления. Да, действительно, секретарь герцога Мантуанского Маттиоли в 1679 г. при содействии аббата д'Эстрада и де Катина был арестован, тайно доставлен в Пиньероль и содержался там под охраной Сен-Марса, однако его не следует отождествлять с Железной маской.
Катина в письме Лувуа пишет о Маттиоли: «Никто не знает имени этого негодяя».
Лувуа пишет Сен-Марсу: «Я восхищен вашим терпением, и вы получите приказ обращаться с негодяем, когда он не выказывает вам должного уважения, так, как он того заслуживает».
Сен-Марс отвечает министру: «Я приказал Бленвилье показать ему дубинку и сказать, что оной ему будут возданы чрезвычайные знаки почтения».
В другом письме Лувуа пишет: «Людям такого сорта платье нужно выдавать раз в три-четыре года».
Совершенно очевидно, что это не тот безымянный узник, к которому относились с таким почтением, перед которым Лувуа стоял с непокрытой головой и которому выдавали тонкое белье, кружева и т. п.
Из писем Сен-Марса, похоже, можно заключить, что несчастный этот был заперт вместе с душевнобольным якобитом, тоже сошел с ума и умер в конце 1686 г.
Вольтер, который, быть может, первый подкинул дров в этот костер, хранил молчание и не вступал в споры. Когда же все версии были высказаны, он начал их опровергать. В седьмом издании «Философского словаря» он язвительно высмеял попытки приписать Людовику XIV готовность служить надсмотрщиком и тюремщиком сперва у короля Иакова, а затем у короля Вильгельма и королевы Анны, с которыми он, кстати, сказать, воевал. Продолжая утверждать, что Железная маска был заключен в крепость в 1661 или 1662 г., Вольтер опровергал Лангранж-Шанселя и отца Гриффе, возрождая версию «Персидских записок». «Все эти иллюзии рассеялись, остается узнать, кто же был этот узник, неизменно носивший маску, и в каком возрасте он умер. Коль ему не разрешали выходить во двор Бастилии, коль ему дозволялось говорить с врачом только в маске, то совершенно ясно, что это было вызвано опасением, как бы в его чертах не увидели бросающегося в глаза сходства; он мог показать врачу язык, но не лицо; что же до возраста, то за несколько дней до своей смерти он сказал аптекарю Бастилии, что ему, как он думает, около шестидесяти, и г-н Марсобан, хирург маршала де Ришелье, а впоследствии регента герцога Орлеанского и зять этого аптекаря, неоднократно рассказывал мне о том. Написавший эту статью, быть может, знает на этот счет больше, чем отец Гриффе. Но большего он не скажет».
После этой статьи в «Философском словаре» следовало добавление книгоиздателя, приписанное кельскими типографщиками словаря самому Вольтеру. Издатель, называвший себя также и автором, без всяких доводов отверг все противоборствующие версии, в том числе и версию барона Хейсса. По его предположению, Железная маска был старшим братом Людовика XIV. У Анны Австрийской был любовник, и рождение сына от него опровергло обвинение королевы в бесплодии. После тайных родов по совету кардинала Ришелье весьма ловко подстроили так, что король вынужден был разделить ложе с королевой. Плодом этой супружеской встречи стал еще один сын, но Людовик XIV вплоть до совершеннолетия не знал, что у него есть побочный брат. Политика Людовика XIV, направленная на укрепление авторитета королевской власти, избавила корону от величайших затруднений, а память Анны Австрийской спасла от страшного позора, так как он нашел мудрое и верное средство укрыть покровом забвения живое свидетельство незаконной любви. Это избавило короля от необходимости прибегнуть к жестокости, которую монарх, не столь совестливый и великодушный, как Людовик XIV, счел бы необходимой.
После этого заявления Вольтер избегает возвращать ся к теме Железной маски. Мнение Вольтера опровергало версию Сент-Фуа. В эту государственную тайну Вольтер был посвящен маршалом де Ришелье. А не уме-стно ли будет предположить, что Вольтер по свойственному ему неумению хранить секрет, выболтал его, укрыв шись под псевдонимом, или, по меньшей мере, высказал версию, близкую к истине, а потом замолчал, так как смекнул, или ему дали понять, насколько для него это опасно?
Но кем же был принц, ставший узником в маске, – побочным братом или братом-близнецом короля? Первое из этих мнений было поддержано г-ном Квентином Кроуфордом, а второе выдвинуто аббатом Сулави в его «Воспоминаниях маршала де Ришелье». В 1783 г. маркиз де Люше присудил оспариваемое отцовство герцогу Букингему. Он привел свидетельство м-ль де Сен-Кантен, бывшей любовницей министра Барбезье, которая умерла в Шартре в середине XVIII в.; она во всеуслышание утверждала, что Людовик XIV обрек своего старшего брата на пожизненное заточение и что совершенное сходство обоих братьев принудило прибегнуть к маске для узника.
