Железная клетка - [10]

– Джонни, Джонни, что он с тобой сделал? – Рути как-то сумела подняться и подползти к краю выхода из пещерки. Она оглядывалась, ища сына, ее лицо было меловой бледности и резко выделялось на фоне темных листьев.

– Все в порядке, – крикнул Джонни и помахал ей рукой, – наш друг просто положил немного листьев мне на рану. Смотри, – он подвинулся так, чтобы была видна нога, – сначала мне было здорово больно, но теперь уже все в порядке.

Незнакомец мягко опустил Джонни на траву. Рана немного саднила, когда он сильно наступал на ногу, но основная боль куда-то пропала. Теперь он поднял голову и посмотрел на странное, чуть вытянутое лицо, покрытое мехом:

– Спасибо вам…

Так как, возможно, эти слова ничего не значили для незнакомца, он сконцентрировал свою мысль – как и в тот раз, когда спасал Рути от конвертора, – чтобы была ясна его благодарность.

Тут же он понял, что его мысль достигла цели, но очень неясно, и что незнакомец его не совсем понял. Тут один из маленьких заплакал так громко и требовательно, что Рути вернулась к себе в пещерку и, взяв по младенцу в каждую руку, села на листья и стала покачивать их – до тех пор, пока крик не перешел в тихое сопение. Джонни наблюдал за ней. Еще раз за все это время к нему вернулось то странное чувство: он ненавидел маленьких, с которыми теперь нянчилась Рути, и не понимал, почему. Но ему бы очень хотелось, чтобы эти двое «захватчиков» исчезли вовсе!

К его плечу прикоснулось что-то мягкое. Он обернулся, и теперь ему показалось, что на лице, склонившемся к нему, мелькнула улыбка, которую эти толстые губы могли изобразить так же, как и его собственные. Джонни улыбнулся в ответ и потянулся рукой к мохнатой пушистой лапе, которая жестом защиты и дружелюбия крепко сжала его маленькую и слабую ладошку.

Глава третья

Солнце ярко светило, отражаясь от поверхности воды небольшого ручья, который был, однако, глубоким и в некоторых местах образовывал целые заводи и небольшие водопады. Тот же самый ручей с легкостью ворочал камни у перекатов на краю широкой равнины. Джонни лежал на животе, опустив голову на скрещенные руки, и глядел на то место около водопада, где Маба и Джорджи ныряли и плавали под водой. Вдвоем они производили больше шума, чем стая птиц вур.

Они были не одни. Двое из Народа плескались рядом с ними. Но Хуф и Уга больше обращали внимание на маленьких быстрых рыбок, стараясь поймать их в неглубокой заводи.

В ярком солнечном свете пятнистая окраска меха Народа была неуместной. Правда, она давала хорошую защиту от врагов в тенистом лесу, где не видна игра пятен света и тени, которые, перекатываясь по мягкому меху, создавали поразительно приятную окраску. Мех на этих пятнах был желто-бурый, но даже тут, среди травы, они не выглядели смешными. Только на шее и лице их мех был несколько темнее, создавая красивый контрастный переход, подходивший к их большим карим глазам.

Джонни в бессчетный раз оглядел свое тело. Оно вызвало у него неприязнь. У него не было такой окраски, которая помогла бы ему так же отлично прятаться в лесу и неожиданно появляться из сумрака листьев. На Джонни была маленькая юбочка, сплетенная из листьев, травы и веток и кое-где нарочно запачканная соком ягод, так, чтобы напоминать окраску Народа. Но по сравнению с мягким мехом его спутников то была сущая ерунда!

Несмотря на то, что он лежал, ни о чем не думая, его ум ни на минуту не прекращал работу. Теперь он уже не мог сосчитать, много ли дождей прошло с тех пор, как они живут одной жизнью с Народом. Сильные и крепкие (даже малыш, который прожил на свете два сезона дождей, мог повалить Джонни ударом лапы), они тоже имели своих врагов. И Джонни вскоре узнал, что странное чувство, которым он владел, было только у него одного. Никто из Народа не знал ничего похожего. У него было чувство опасности, которая надвигается!

Он попробовал в уме подсчитать, сколько дождей прошло с тех пор, как умерла от болезни Рути. Она все время кашляла. С тех пор, как родились близнецы, помнил Джонни, она так и не сумела вновь стать здоровой, но цеплялась за жизнь до тех пор, пока близнецам не исполнилось столько же лет, сколько было Джонни, когда им удалось убежать от Больших с корабля. В это время он уже вырос настолько, что почти сравнялся по росту с Боаком, который возглавлял этот клан Народа. Жена Боака, Йаа, которая встретила их тогда ночью, спасла Рути и младенцев, а потом привела их в клан. Когда Рути умерла, она стала воспитывать Мабу и Джорджи, словно это были ее собственные дети.

Джонни послал вокруг себя вопрошающую мысль, но никто не отозвался. Вероятно, вокруг шла обычная жизнь, когти и крылья жили сами по себе и не представляли опасности для клана.

Теперь он позволил себе думать о том, что давно тревожило и жгло его сердце – настоятельное желание знать и исследовать все вокруг, ранее старательно подавляемое внутри.

У клана было постоянное место для жизни и охоты. В основном Народ жил растительной пищей, но иногда им хотелось поймать что-нибудь живое в воде и они ели больших толстых улиток или жучков, которые водились в поваленных деревьях в лесу или на виноградных листьях. Но в этом сезоне на их участок пришла засуха. Сухая земля заставила их сняться с насиженного места охоты и пойти вперед к холмам, которые поднимались перед огромными горами, встающими на горизонте.