Железная хватка графа Соколова - [90]

Ленин не успел ответить, хотя на его лице ясно читалось несогласие с товарищ Арманд в этом вопросе. Вера Аркадьевна показала фигу.

— Вот тебе, а не Штакельберг! — Потянула за рукав Соколова: — Пойдем из этого вертепа разврата.

Соколов взял баул и простился с хозяевами:

— До утра!

Вера Аркадьевна, млея от женского счастья, отправилась с возлюбленным.

Телеграмма

Едва за гостями закрылась дверь, как Ленин произнес:

— Что вы, дамы, думаете по поводу этого Штакельберга?

— Настоящий берлинец! — заметила Арманд. — Прекрасное произношение. И красавец! Погубитель женских сердец. Что он нашел в этой вульгарной девке? Странный вкус. Да и ты, Володя, хорош! Зачем спровадил его?

— Посторонний человек в доме всегда смущает. Кстати, ты, Инесса, на него маслеными глазами уставилась. Неприлично, право. Гм-гм! Инесса, как твоя ошпаренная нога? Помочись на тряпочку и сделай компресс. Надя, помнишь, когда в Шушенском я обварился щами, тоже лечился мочой. Старинное народное средство. Я отлучусь, мне надо отправить телеграмму в Берлин, в «Рейхсбанк». Хотя этот Штакельберг производит хорошее впечатление, но проверить платежеспособность чека — не лишнее.

Гениально?

Крупская подозрительно посмотрела на мужа:

— Ильич, а ты и впрямь хочешь передать этому немцу список наших агентов?

— Конечно! Нам архиважно это доверие германского правительства и их миллионы. Без иностранной помощи мы пшик! Великая цель оправдывает любые средства.

...Несколько минут спустя телеграмма-запрос полетела в Берлин. Соколов об этом ничего не знал. Не ведал он и о том сюрпризе, который судьба уготовила ему на завтра.

РОКОВАЯ ВСТРЕЧА

Трагическая история убийств, заговоров, государственной измены, взрывов и покушений, начавшаяся с таинственной смерти осведомителя Хорька, близилась к завершению. В конце концов, все тайное поздно или рано становится явным. Так случилось и на сей раз. Однако судьба напоследок решила еще раз крепко испытать графа Соколова.

Нарушенное одиночество

На другое утро после приезда в Поронино Соколов пробудился в спальне Веры Аркадьевны. Влюбленная дама уже суетилась в столовой, помогая прислуге накрывать завтрак. Сыщик был бодр, свеж и испытывал особый прилив энергических сил, которые рождались в нем с приближением опасностей.

— Простите, сударыня, я хочу побродить в одиночестве, — объявил Соколов после завтрака. Он сбежал с крыльца и направился вверх по крутой каменистой тропинке.

Солнце уже поднялось выше гор, светило ярко, вполне по-летнему. Воздух был редок и необыкновенно звучен.

Соколов наслаждался тишиной и горьковато-сладким хвойным запахом. Вдруг сзади послышался топот и картавый, срывающийся от физического напряжения голос:

— Господин Штакельберг, один момент! Вы мне нужны...

Соколов оглянулся и увидал Ленина. Одной рукой он прижимал к себе портфельчик, другой махал сыщику.

Ободряющий ответ

Утро вождя мирового пролетариата (сам пролетариат об этом пока не догадывался) началось с радостного происшествия. Ленин с Крупской и Арманд сидели на первом этаже в столовой и пили чай. В чисто вымытые окна било по-летнему яркое солнце, освещая тщательно ухоженный яблоневый сад, клумбы с осенними цветами, весело перепархивающих с куста на куст пташек.

Вдруг Ленин заметил, что калитка распахнулась. На садовой дорожке, опираясь на палку, появился старенький почтальон Ференц. Он, постучав в дверь, вошел в столовую. Вежливо поклонился:

— Простите, господа, за беспокойство! Телеграмма «молния» из Берлина. — Протянул Ленину черную, изрядно замусоленную тетрадку, ткнул заскорузлым пальцем: — Вот тут, пожалуйста, распишитесь.

Ленин торопливо поставил закорючку, вырвал из рук почтальона сиреневый бланк, разорвал облатку. Затаив дыхание, прочитал написанные от руки строки (ленту с текстом тогда еще не приклеивали): «Согласно вашему запросу, подтверждаем, что чек на предъявителя № 2503 серии АС обеспечен тридцатью миллионами германских марок. Управляющий банком...»

Он безмолвно, в радостном порыве обнял Крупскую, со слезами на глазах прошептал:

— Какой прекрасный день! Самый лучший для меня и, быть может, для многострадальной России.

Почтальон в ожидательной позе стоял у дверей. Крупская, крайне взволнованная и по этой причине потерявшая расчетливость, достала из верхнего ящика комода кошелек, пошарила и протянула почтальону монету — одну марку. Почтальон с особым подобострастием поклонился и закрыл за собой дверь.

Ленин кисло поморщился.

— С него пяти пфеннигов за глаза хватило б! — Но тут же вновь пришел в восторженное состояние. Заложил руку за подтяжки, другую простер вверх и продекламировал: — «Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!» Обязательно напишут, а уж обломков, будьте спокойны, мы наделаем.

Злодейский талант

— Ну что, подтвердили правильность чека? — Арманд, украшенная во вчерашней битве с Верой Аркадьевной синяком под глазом, пыталась заглянуть в текст телеграммы.

Ленин побарабанил пальцами по столу.

— Гм-гм! Мои опасения оказались напрасными. При поддержке правительства Германии мы свалим с ног этого колосса на глиняных ногах — говняное российское самодержавие. — Торопливо допил чай, вытер губы матерчатой салфеткой, поднялся со стула. Жидко рассмеялся: — Есть закон: женщину и деньги следует брать сразу, пока дают. Пойду-ка к этому Штакельбергу.