Железная хватка графа Соколова - [62]

Воинственный дух полицейских вмиг улетучился. Они уткнулись носом в стену, задрав руки. Соколов неспешно подошел к штабс-капитану, за микитки оторвал его от пола, заглянул в лицо:

— Ты, чиж, какого рожна залетел сюда?

Штабс-капитан свою промашку уже понял. Болтая в воздухе ножками, промямлил:

— Виноват, ваше благородие! В соседнем номере труп задавленный обнаружен. Портье доложил, что никого посторонних не было. Преступники где-то рядом... А из ваших дверей кто-то подозрительно выглядывал. Решили проверить, вот и ошиблись.

Соколов опустил на ковер свою жертву, с профессиональным интересом спросил:

— Ограбление?

— Похоже, так. Какая-то англичанка, миллионерша. С ее камеристкой истерика.

Бриллианты

Соколов, а за ним и все остальные вышли в коридор. У соседних дверей толпились полицейские и любопытные из прислуги и постояльцев. Пожилая, некрасивая девушка в домашнем халате и туфлях на босу ногу тихо всхлипывала:

— Я — Наталья Захарова, здешняя уроженка. Шесть лет назад нанялась к мисс Рэдман. Мы с ней словно родные сделались. — Девушка опять запричитала: — Что я натворила? Зачем уговорила мисс сюда приехать. Оставались бы мы дома, в Челси...

Утерев батистовым платочком глаза, она продолжила рее спокойней, лишь иногда нервно передергивая плечами:

— Вчера днем мы посетили Русский музей Императора Александра Третьего, расположенный в Михайловском дворце. Госпожа долго пробыла в тридцатом зале, любовалась картиной Шишкина «Верхушки сосен», даже спрашивала, нельзя ли ее купить, пусть и дорого. Потом мы прогулялись по Невскому, а вечером сидели во второй ложе бельэтажа Мариинского театра. Давали «Жизнь за царя». Госпожа надела бриллианты — очень богатые, фамильные. Одно колье — целое состояние. На госпожу даже мужчины заглядывались.

Кряжистый сыщик посмотрел на Соколова:

— Все сперли! Очень может быть, что убийца приметил жертву в театре, а потом выследил.

— В театре у госпожи разболелась голова, и мы после первого акта вернулись домой, — продолжала девушка. — Госпожа сразу же легла в постель. В первом часу ночи я зашла к госпоже — вот двери моего номера, напротив. И сразу поняла, что произошло что-то плохое. Ночник почему-то был затушен. Я зажгла его, вижу — кругом разбросаны вещи. Глянула на постель — госпожа удавлена, — и девушка вновь безутешно зарыдала.

Окаянная рука

Соколов прошел через гостиную в спальню. На широкой кровати лежала без одеяла, свесившегося на пол, молодая женщина. Ночная рубаха была задрана, оголяя стройные белые ноги. Из разреза выглядывала крепкая девственная грудь. Соколов снял с трюмо фото, протянул министру:

— Мисс Рэдман — хороша, право!

Сильвестр, держась за рукав Соколова, произнес:

— Смотрите, Аполлинарий Николаевич, это убийство совершила та же рука, что в Москве, — проволочная удавка, такая же закрутка. Как на трупах осведомителя Хорька, проститутки Клавки...

— Нет, это душил другой человек — левша, закрутка как раз слева. А в Москве — всегда справа. Но почерк — общий, московский.

Сильвестр не успел ничего ответить, ибо кряжистый сыщик произнес:

— Господа, мешаете проводить фотосъемку! Прошу покинуть помещение.

Под стражей

Компания вернулась в «люкс». Но доброе расположение духа было испорчено. Вскоре Сахаров похлопал по плечу Сильвестра:

— Тебе, милый друг, завтра ранним поездом номер сто шестьдесят пять уезжать в Саратов. Отправляйся в свою гостиницу на Морскую, во «Францию», выспись!

Когда за Сильвестром закрылась дверь, Макаров сказал:

— Теперь мы можем обсудить в конфиденциальной обстановке некоторые оперативные вопросы. Цель нашей операции с фон Лауницем двоякая. С одной стороны, мы должны в деталях выявить планы Ленина по «разложению империи». Но для нас еще важнее — убедиться в истинной враждебности Германии по отношению к России и получить двадцать миллионов франков, предназначаемых для Ленина. Вы, Аполлинарий Николаевич, твердо убеждены, что Ленин и его окружение не знают в лицо Барсукова-Штакельберга?

— Твердые гарантии дает лишь страховое общество «Якорь», но Барсуков так говорил мне. Зато я знаю, как провести фон Лауница. Только надо, чтобы его жена не оказалась рядом с супругом-рогоносцем.

Сахаров весело расхохотался:

— Тебе, граф, следует так постараться, чтобы на сей раз вывести даму из строя недели на две.

Соколов рассказал о своей задумке. Макаров одобрил:

— Прекрасно, Аполлинарий Николаевич, вы талантливы, как ваш батюшка! Только... — министр замялся, — обстоятельства поворачиваются так, что вам лучше вовсе не выходить из вашего «люкса». Надо всячески сохранять инкогнито. И ваша жизнь так дорога, что мы хотим оберегать ее. Сейчас готовим вам фальшивые документы.

Министр кривил душой. Он очень боялся, что Соколов добьется встречи с государем и его лично попросит освободить из-под стражи Барсукова-Штакельберга. Макаров полагал, что это его унизит в глазах царя. Вот почему он уже отдал приказ выставить возле дверей «люкса» сменяемую круглосуточную стражу и никуда не пускать постояльца одного. И как можно скорее спровадить гения сыска в Австрию к Ленину.

Соколов усмехнулся. Теперь он понял, чего хотел министр.