Железная дорога - [50]

Вернувшись в ненавистную Москву, и, воспользовавшись поддержкой однокашников-москвичей, Юрка нашёл неплохую работу. Не теряя времени, он прошёлся по нескольким головам и занял отличную диспозицию, оставив приятелей-доброхотов далеко позади. В это же время у него завязался бурный роман с москвичкой, нашей однокурсницей Зойкой, и вскоре она уже готова была предоставить ПэЧеэЛу сердце, руку и жилплощадь. Зойка, эта незаметная белобрысая мышка, надо полагать, по чисто случайному стечению обстоятельств являлась отнюдь не лимитчицей, а генеральской дочкой и богатой невестой — домик в четыре этажа на Рублёвке.

Москва была почти повержена, казалось бы, жить ему да радоваться, ан нет, что-то тревожило нашего героя, неспокойно было у него на душе. И тут он узнаёт о встрече однокурсников, на которой обещала появиться я, причём собственной персоной. Герой наплёл невесте Зое что-то такое, из-за чего она не пошла на нашу сходку. Она была бы там, по мнению героя, совсем ни к чему.

Начал он обхаживание меня с темы «какой же я был дурак», продолжил на высокой ноте «только раз судьбою рвётся нить», потом завис на сентенции «это безжалостно — не дать человеку второго шанса», а добивал по самому больному — «Алёшке нужна полноценная семья». ПэЧеэЛа стало слишком много вокруг меня, чтобы постоянно не помнить о нём. Утро начиналось с его телефонного «доброго утра», днём он заезжал за мной на работу, чтобы пообедать вместе, потом поджидал нас с Алёшкой возле детского сада, когда я забирала сына. Мало того, что он звонил по нескольку раз в день, поздно вечером непременно желал мне спокойной ночи, из-за чего приходилось отключать телефон, когда у меня оставался Ди.

Через пару недель после нашей встречи я узнала про историю с Зойкой. Бедняжка всё это время через общих знакомых разыскивала своего без пяти минут мужа — они уже подали заявление в ЗАГС. Она не видела Юрку с того дня, как он переключился на меня — после вечеринки с однокурсниками. Почтимуж отделывался звонками, отговаривался занятостью, кормил опечаленную невесту обещаниями скорой и непременной встречи и не показывался на глаза. Ещё через неделю выяснилось, что Зойка пребывает в рыданиях: её свадьба расстроилась, принц ускакал на белом коне в неизвестном направлении. Это для неё оно было неизвестно, я же имела счастье лицезреть беглеца по три раза на дню.

Если человек, оставшийся без кола, без двора, отказывается от перспективы великолепной устроенности, это кое о чём говорит. Мне это говорило, разумеется, о большой-большой Первой Любви. Ещё через неделю я согласилась выйти замуж за ПэЧеэЛа.

Любовь, любовь. Куда ни ткни, везде она. Складывается впечатление, что любви вокруг море разливанное, а то, что из неё редко выходит что-нибудь кроме горя, злобы и низости, так в этом повинно несовершенство человеческое. Думаю, что любовь всё же есть на свете, но в нашем неправильном мире она выглядит совсем не так пышно, как люди себе представляют, поэтому и не узнают, встречая. Тем, кто не распознал её с первого взгляда и не принял сердцем, она кажется хроменькой и невзрачной. Или порочной. А то яркое и блестящее, что с охотой признают любовью, является чем-то совсем другим. В случае с ПэЧеэЛом, как я теперь понимаю, любовью называлось страстное желание отмщения и восстановление высшей справедливости.

При ближайшем рассмотрении мир оказался не таким уж мирным, люди совсем не маниловски-прекраснодушыми, они отняли у Юры самое дорогое, родной кров, единственное, что осталось от погибших в автокатастрофе родителей. А началось всё это безобразие, по его мнению, с крушения идеального воплощения Вечной Женственности, дышащей не иначе как духами и туманами и вряд ли питающейся чем-то кроме нектара и амброзии — с моего саморазоблачения. Во всяком случае, однажды, во время очередного эль шкандаля ЧеЗээМ умудрился увязать в логическую цепочку тему моего нравственного падения и своё фиаско на безжалостной ниве частной инициативы. Нет, не квёлая Зойка и её папаша, нувориш с генеральскими лампасами, должны были восстановить пошатнувшуюся мировую гармонию, с лихвой вернуть отнятое, мы с Диданом были выбраны Юркой для выполнения этой задачи.

Не думаю, что он заранее хладнокровно продумал и записал все ходы и выходы. Скорее всего, поначалу он сам верил в то, что говорил — и про вечную любовь в духе известной песни Шарля Азнавура, и про отношение к детям, как к душам, данным нам на хранение, и про семейный очаг, где всегда тепло, спокойно и нестрашно, и про физическую близость супругов, которая не является, как полагают, продолжением душевной близости, а самодостаточна и причинна: именно она, во многом, порождает взаимопонимание, минуя логику и опыт.

Не в том дело, что я была согласна с его рассуждениями, а в том, что это были мои собственные мысли. Я ни с кем не говорила на эти темы, дневников, окроплённых девичьими слезами, не вела. Не знаю, каким образом ПэЧеэЛу удалось так точно угадать, чего я жду от семьи, но он разложил мои мысли передо мной, как карты — веером. Только все его карты оказались краплёными, продекларированного им благолепия не хватило и на год. Стоило моей беременности Лизочкой перевалить за вторую половину, главу семейства как подменили. Про Алёшку, про то, как Чисто Законный Мерзавец сначала привязал к себе ребёнка, убедил в том, что у него появился ещё один папа, а потом или не замечал его, или плохо скрывал негодование из-за факта Алёшкиного существования, я говорить не буду — это ещё не отболело. И никогда, наверное, не отболит. Про семейный очаг, где мы с детьми жили, как на пороховой бочке от скандала до скандала, скажу так: там было холодно и тревожно.