Желание сердца - [20]

Поэтому она выбрала белое, а когда надела его, то пожалела. Розовые шифоновые рюши не слишком выгодно подчеркивали ее фигуру и цвет лица, но переодеваться уже было поздно. Вайолет уложила ее волосы, и со странным ощущением, сковавшим горло, Корнелия спустилась в гостиную.

Лили была все еще в постели; во время второго завтрака она сказала, что головная боль у нее усилилась, поэтому она намерена отдыхать весь день, чтобы вечером они смогли пойти в оперу, а потом на прием во французское посольство.

— Вы не забыли, что сегодня придет с визитом герцог? — спросила Корнелия.

— Да, я знаю, — ответила Лили, — но он придет к тебе, а не ко мне.

В голосе тети послышался холодный металл, и Корнелия почувствовала, что вспыхнула.

— Не представляю, зачем он хочет видеть меня, — пробормотала девушка.

— Значит ты, должно быть, ужасно глупа, — отрезала Лили и, прежде чем Корнелия смогла что-то ответить, добавила очень раздраженно: — Ступай. Скажи Добсон, чтобы принесла мне одеколон и опустила пониже шторы. Я хочу остаться одна.

Корнелия решила, что, наверное, голова у тети болит очень сильно, раз в голосе ее послышалось отчаяние, и послушно заторопилась прочь из комнаты на поиски Добсон. Затем она спустилась вниз, чтобы посидеть в одиночестве в большой гостиной, отделанной белым с золотом. Корнелия подумала, не почитать ли ей, но когда взяла книгу в руки, то отчего-то не смогла сосредоточиться на ней и, перевернув три страницы, поняла, что так и не прочла ни единого слова.

Тогда она отложила в сторону книгу и прошлась по roc-тиной. На рояле стояло несколько рядов фотографий в серебряных рамках, все с автографами знаменитых и выдающихся людей. Среди книг — несколько фотографий королевских особ и очень много снимков прекрасных женщин в диадемах и перьях, с закутанными в тюль плечами. Были там фотографии и молодых, безмерно красивых мужчин в великолепных военных мундирах. Одного лица, однако, Корнелия не нашла и удивилась, почему нет фотографии герцога.

Затем она начала рассматривать убранство комнаты. Миниатюрные серебряные модели портшезов и карет с лошадьми, изящные флакончики, веера и крошечные филигранные корзинки теснились на полудюжине боковых столиков, на которых также стояли огромные вазы с оранжерейными цветами. Лили любила гвоздики, и они были расставлены по всему дому. Цветы каждую неделю присылали из оранжерей Белдингтонского замка, и их аромат, наполнявший воздух, казалось, служил вечным напоминанием о Лили.

Эта комната как нельзя лучше подходит златокудрой красавице, подумала Корнелия, и ей захотелось встретить герцога где угодно, только не здесь. Это была мимолетная мысль, не больше; на самом деле Корнелия обрадовалась, что герцог увидит ее среди атласов и парчи, позолоты и серебра, а не в ее собственном доме, где на каждом шагу в глаза бросалась беспросветная бедность.

После того как она разбогатела, появилась возможность восстановить Роусарил, но Корнелия отказалась тратить деньги, потому что они появились слишком поздно и больше не могли дать счастья ни ее отцу, ни матери. Ее родители ненавидели бедность, и как горько было сознавать, что она узнала о своем богатстве спустя год после их смерти.

Корнелия не представляла, что делать с таким огромным состоянием, и поэтому, предоставив Джимми и кузине Алин то, что те хотели, она просто оставила деньги в банке. Будь отец жив, он захотел бы тысячу вещей — лошадей, грумов, новые конюшни и, вероятно, даже автомобиль. А ее мама пришла бы в восторг от модных платьев, драгоценностей, мехов и от новой двухместной коляски. Но какой был смысл покупать все эти вещи, когда некому им порадоваться?

И все же сейчас Корнелия представляла длинную с низким потолком гостиную в Роусариле с новыми шторами и новой мебелью, с огромными вазами цветов на столах и новыми картинами на стенах. Но даже думая об этом, она посчитала кощунственной саму мысль о переменах в доме, который был ей дорог. Она любила Роусарил таким, каким он был, так зачем же что-то менять?

Ответ она знала сама, ведь он шел из самого сердца. В этот момент ей хотелось изменить все, включая саму себя, чтобы быть лучше, красивее и утонченнее для человека, которого полюбила. Для него все только самое лучшее, подумала Корнелия и услышала, как открылась дверь.

— Его светлость герцог Роухамптон, мисс, — сотряс воздух громовым голосом дворецкий, словно затрубил в трубу.

Корнелия увидела, что навстречу ей идет герцог — высокий, темноволосый, несказанно элегантный в своем сюртуке, высоком воротничке и белых гетрах. В петлице у него была гвоздика, при виде которой Корнелия удивилась. Неужели он тоже предпочитает эти цветы другим, как и ее тетя?

Он шел по комнате к ней, а она стояла, словно парализованная, не в состоянии ни шагнуть навстречу, ни заговорить, ни протянуть руки для обычного приветствия. Она могла только трепетать и чувствовать, как внутри нее растет радостное волнение, от которого становилось трудно дышать, так что все слова, подготовленные заранее, замерли у нее на губах.

— Вы одна?

Это был смешной вопрос, но она не смогла улыбнуться, а только безмолвно склонила голову.