Желание и честь - [11]

Умывшись в комнате Бланш, Диллиан решила подыскать себе более подходящую одежду. Поездка на запятках кареты в облаке пыли плохо сказалась на ее единственном платье. Если в шкафу в комнате Бланш висели только бальные платья, то в других, вероятно, можно было найти что-нибудь попроще. Она принялась за поиски.

Тихонько напевая, она один за другим открывала шкафы, находя то шаль, то вышедшее из моды платье, то нижнюю юбку. В ящике туалетного стола она нашла даже тонкие шелковые чулки. Она должна была бы отдать их Бланш, но той еще долго придется довольствоваться лишь ночной рубашкой. Возможно, хозяева дома, в конце концов, догадаются, что больной нужна чистая одежда. Она напомнит об этом Бланш, когда та проснется.

Наконец она нашла подходящее платье и, надев его, почувствовала себя намного лучше, несмотря на то, что оно лежало тут около ста лет. Она была уверена, что платье сшито во Франции во времена Директории. Длинные узкие рукава стесняли движения, но юбка с высокой талией была почти современной, а светло-голубой шелк оказался ей к лицу. Платье украшал золотой плетеный пояс с кистями. Не хватало только сандалий. Она чувствовала себя Марией Антуанеттой, изображающей пастушку. Или это была Жозефина? Диллиан не очень хорошо знала историю, но прекрасно разбиралась в одежде.

Она сунула ноги в свои грязные туфли и, помешав в камине дрова, чтобы Бланш не замерзла, выскользнула из комнаты. Бланш рассказала ей о записке для поверенного. Диллиан опасалась, что это рискованно, но знала, что ее кузину беспокоит судьба слуг. Она решила узнать, отослал ли маркиз записку.

Ей также хотелось в отсутствие маркиза осмотреть его кабинет. Она ведь не могла пробраться туда ночью, когда он спал. В этой комнате она надеялась узнать побольше об Эффингемах. И еще она надеялась обнаружить и другие потайные ходы.

Но сначала она занялась библиотекой. Пустые места на полках свидетельствовали о том, что кто-то взял книги и не вернул их на место. Но здесь было чисто и наведен относительный порядок. Однако в библиотеке, как и в других комнатах, куда она заходила, возникало ощущение, что из нее убрали все ценное. На великолепных полках красного дерева и за стеклами шкафов, украшенных затейливой резьбой, не было безделушек, собранных предыдущими поколениями, какие она видела в домах богатых дворян.

Она догадалась, что маркиз постоянно что-нибудь продает, чтобы не умереть с голоду. Ей не понравилась эта мысль. Какому пороку он предается? Игра? Женщины? Просто пренебрежение долгом или неумение вести дела? Единственное, что утешало ее, – это плачевное состояние имения, до которого его не смог бы довести один человек даже за всю свою жизнь.

Ей не удалось обнаружить других семейных хроник или интересных книг. Она нашла только один роман, да и тот был напечатан в конце 1700 года. Очевидно, Эффингемы не увлекались художественной литературой.

Разочарованная, она попыталась найти панель, скрывавшую потайной ход в кабинет. Если бы она проникла туда в дневное время, ей наверняка удалось бы узнать что-нибудь, что могло бы им помочь. Человек, оказавшийся в таком отчаянном положении, как маркиз, вполне способен совершить похищение. Но разве похитители ведут записи своих гнусных дел? Если Бланш действительно здесь в безопасности, то, пожалуй, не стоит увозить ее. Но она пока не была в этом уверена.

Устав от невеселых мыслей и бесплодных поисков, Диллиан вернулась наверх к своим обычным занятиям. Бланш подолгу спала, и ей не хотелось нарушать покой подруги. Но этот чертов монстр почти никогда не спал! Ее позабавили его попытки изгнать мышей из стен, но все же незачем постоянно раздражать беднягу. Он хоть и казался грозным, но заботился о Бланш. За это она перед ним в долгу.

Она все еще не знала, что за тайна кроется в этих развалинах, почему люди из деревни отказываются сюда приходить. Диллиан насчитала всего четверых слуг. Теперь она поняла, почему владелец имения обитает лишь в нескольких комнатах нижнего этажа и не пользуется просторными, удобными комнатами наверху. Но у Диллиан было много свободного времени, и ее деятельная натура не позволяла ей сидеть сложа руки. И она начала осуществлять задуманное.

– Уверяю вас, милорд, я сама слышала! Снова появилась Леди. Мы все очень напуганы. Не могли бы вы поговорить с ней? Как вы думаете, о чем она нас предупреждает?

С трудом, открыв глаза, Гэвин пригладил взъерошенные волосы. Черт возьми, еще хорошо, что он спал полуодетый, а то Матильда перепугалась бы до смерти. Может быть, ему стоит завести ночные рубашки, и тогда он будет бродить по ночам как привидение? Несколько встреч с ним, и люди не будут выходить из своих комнат, пока их об этом не попросят.

– Развелось много мышей, вот что я думаю, – проворчал он, чтобы успокоить кухарку. – Если не будете кормить этого несчастного кота, то он отработает свое содержание. Но я все-таки пойду, посмотрю. А вы ступайте в свою комнату.

– Мыши! Я не потерплю этой гадости в доме, где живу, милорд, и не буду оставлять еду там, куда они могут добраться.

Гэвин ушел от Матильды, которая продолжала трясти седой голрвой и что-то возмущенно бормотать. Шагая через две ступеньки, он поднялся по лестнице. Он подозревал, что «мыши» были двуногими. Он не хотел сомневаться в невиновности Бланш. Возможно, вернулся Майкл. Это было вероятнее всего. Ни наверху, ни внизу, в холле, он ничего не заметил, но коридоры тянулись бесконечно, и в них было столько дверей, за которыми можно спрятаться, что осмотреть их все за одну ночь просто невозможно. Бесшумно ступая, он направился в восточное крыло, ведущее к комнате Бланш. Она крепко спала. Он помешал угли в камине, но она не проснулась.