Желание чуда - [64]

Целиком согласен с теми, кто считает неумеренное увлечение эротикой в искусстве признаком творческого бессилия, способом подхлестнуть увядшие эмоции, взвинтить притупившиеся нервы. Это старость искусства, его нравственное одряхление.

Аморальность и жестокость выискиваются в характерах людей, их выдают за нечто неотъемлемое в человеческой природе, врождённое и неискоренимое.

Вот девочка двенадцати лет — это фурия, исчадие ада. Вот двадцатилетний парень — никаких представлений о моральных нормах, всё дозволено, что помогает развлечься, убить время. Кино вводит зло в моду, развращает злом, сеет жестокость и человеконенавистничество. Это путь, ведущий к катастрофе.

Добра стали стесняться. В ходу насмешки: сосунки, вы показываете жизнь в розовых красках, это же младенчество. И неустойчивые пугаются, спешат доказать свою «зрелость», включаясь в соревнование в жестокости. Это похоже на засасывающую трясину.

И когда кино, либо идя на поводу у тех, кому это на руку, либо в силу бездумного подражания, погружается в стихию зла, на все лады его смакуя, зло в мире увеличивается.

С радостью думаю о том, что советские люди ограждены законом, Конституцией от подобного рода «искусства». Вот и получается, что законы моего государства — это законы моей собственной совести.

Ещё один эпизод. В Америке существует специальная ассоциация кинорежиссёров, куда входят наиболее видные постановщики кинокартин. С её главными представителями у нас, делегации советских кинематографистов, была однажды беседа. Назову некоторых: Джордж Сидней, Стенли Крамер, Джордж Стивенс и другие. Разговор шёл о судьбах американского и советского кино. Не обошлось без острой полемики. Вдруг кто-то из присутствующих спросил:

— Скажите, если у вас появляется талантливый режиссёр, ни на кого не похожий по своей творческой индивидуальности, имеет он право свободно творить в вашей стране?

Нам пришлось разъяснять, что у каждого художника может быть своё видение материала, над которым он работает, свои приёмы и методы решения творческой задачи. Важно, чтобы искусство служило развитию эстетического вкуса зрителя, поднимало его культурный уровень, делало его благороднее, чище, духовно богаче. В качестве наиболее ярких примеров мы назвали имена С. Эйзенштейна, В. Пудовкина, А. Довженко и многих других мастеров кино, маститых и молодых.

В свою очередь, мы поинтересовались, почему в Америке до сих пор ради неприкрытого бизнеса делаются пошлые картины, развращающие зрителя и оскорбляющие человеческое достоинство.

На этот вопрос последовал ответ:

— Мы делаем то, что нравится зрителю. В Америке бытует даже такое выражение, что с глупцом надо разговаривать языком глупого.

Конечно, подобные «принципы» никак не отражают мнений и взглядов всех американских кинодеятелей.

В разговоре с нами одна актриса сказала, что с нетерпением ждёт того времени, когда в кинофильмах будут обращать внимание на душу, а не на… бёдра.

Кстати, у некоторых зарубежных критиков есть излюбленный приём. Он заключается в том, чтобы объявлять каждый советский фильм, добившийся международного признания, стоящим якобы вне основной магистрали советского искусства, вне метода социалистического реализма. Так поступили с фильмом «Летят журавли», когда он удостоился «Золотой пальмовой ветви» в Канне, с картиной «Дом, в котором я живу», получившей почётный приз в Брюсселе, с фильмом «Тихий Дон». Подобную же «пристрелку» пришлось перенести мне во время Недели советского фильма во Франции, когда картина «Судьба человека» была названа неореалистической, натуралистической, романтической, словом, как угодно, только не произведением социалистического реализма.

ВОПРОС. Мексика. Она давно интересует советских кинематографистов. С. Эйзенштейн, Г. Александров и Э. Тиссэ снимали картину «Да здравствует Мексика!». Теперь она вышла на экраны. Для художественного прочтения текста в этой картине режиссёр Г. А. Александров пригласил именно вас. Первый совместный советско-мексиканский фильм о Джоне Риде ставите вы… Всё это не случайно. Чем же эта страна и её люди привлекают вас?

ОТВЕТ. Расскажу о самой позабываемой первой встрече с Мексикой… Я был на «фестивале фестивалей». На этом смотре мировой кинематографии показывались фильмы, получившие главные призы на международных кинофестивалях 1959 года. В их числе была «Судьба человека»:

Празднество проходило в курортном городе Акапулько, одном из красивейших мест Мексики.

Представленные на фестивале фильмы демонстрировались на открытой площадке старинной средневековой крепости Сан-Диего. Зрители проходили через висячий мост. Всюду пылали факелы, ещё более усиливая сказочную таинственность обстановки. На площадке замка была устроена огромная сцена. Ряды стульев амфитеатром уходили ввысь.

Участников фестиваля, приехавших из многих стран, встречали и приветствовали мексиканцы в живописных национальных костюмах. Всё было очень торжественно.

Программа была обширной. Мы смотрели итальянские фильмы «Мировая война», «Генерал Делла Ровере», французские «Четыреста ударов», «Хиросима, любовь моя», франко-бразильский «Чёрный Орфей», болгаро-немецкий «Звёзды», западногерманский «Мы — вундеркинды», польский «Орёл» и другие.