Желание - [7]

— Свобода! — Пронзительный вопль ударился в стеклянную стену…

* * *

Хвостец нервно озирался по сторонам. Прошло уже минут десять с того момента, как его солдаты начали ломать дверь, ведущую в башню. В коридорчике было узко, не развернешься, и поэтому дело шло медленно. Не размахнуться там, не разбежаться…

Десятник ждал на улице. Он не хотел возиться в темнотище, предоставив это своим подчиненным. Сам он предпочитал постоять на солнышке, под бездонно синем небом.

Когда алхимик, нечисть проклятая, не открыл ему дверь дня два назад, десятник не очень огорчился. Надобность в яде отпала, ибо неприятная личность, которая досаждала десятнику, мирно почила намедни с ножом промеж ребер. Правда, внезапно забеспокоился герцог. Какая-то его болячка сильно разболелась и Хвостеца немедленно послали к алхимику. За лекарством. Но и на это раз проклятая нечисть не отозвалась. Ходили к башне по указу герцога каждый день. Наконец «его благородство» не выдержал и приказал снести к такой то матери дверь и посмотреть, не окочурился ли колдун от своих ядов! И вот верные ребята Хвостеца, из его десятка, ломали дверь в башню. Ему же, как начальнику, оставалось только ждать.

Он и ждал. Правда, что-то его беспокоило, — не сильно, но постоянно. Болело, словно слегка потянутая мышца. Хвостец снова оглянулся. Вроде никого, а такое впечатление что кто-то зырит в спину!

— Эй, там! — Крикнул он. — Ну-ка поднажмите!

В ответ его коротко, с хрипотцой послали в самую снежную даль. Хвостец уже раскрыл рот, что бы достойно ответить но тут раздался деревянный треск и хор в пять глоток взревел:

— Поддается!

В этот момент и лопнуло небо. С треском, звоном, дребезжаньем и хрустом, оно обрушилось на Хвостеца, который только и успел, что задрать голову и застыть с открытым ртом.

Сверху, на него падал хрустальный дождь. Прозрачные куски еще летели навстречу земле, но десятник успел заметить, что в башне, на самом верху, там, где были стекла, образовалась огромная дыра. И из той дыры выметнулась огромная белая сова, которая свечой тут же взвилась в небо.

Десятник только и успел промолвить:

— Твою совью душу в бога мать…

И его накрыло прозрачным дождем.

Осколки чудом миновали его голову и равномерно рассыпались по снегу, уйдя в наметенные бурей сугробы. Но и это было не все. Что то мокрое и колкое больно хлестнуло по морде десятнику и с мокрым хлюпом упало на снег. Хвостец опустил взгляд и увидел у самых своих ног алую розу. Настоящую. Живую.

Что-то встрепенулось в душе десятника, он понял, что случилось то, чего он опасался сегодня весь день. Он не знал что, но чувствовал — случилось!

Опомнившись, он бросился вперед, расталкивая своих солдат.

— Пусти! — орал он — пусти!

Растолкав своих, Хвостец пробился вперед, в башню. Он бросился к деревянной винтовой лестнице, которая вела наверх. Сбоку плеснул язык жаркого пламени, но десятник не обратил на это внимания. Он схватился рукой за перила и в мгновенье ока взлетел наверх.

Когда он шагнул к столу, в разбитое окно уже намело снега. Колдун лежал навалившись грудью на стол. Хвостец шагнул к нему и тронул за худое плечо. Колдун дернулся и скатился на пол, широко разбросав руки. Его посиневшее лицо было искажено такой мукой, что десятник невольно отступил назад.

За плечом засопели и выругались. Верные ребята не отставали от своего командира.

Хвостец нагнулся и с опаской тронул шею колдуна. Стерхбор, господин алхимик, был мертв. Мертвее камня.

— Ну мля… — Тихо прошептали за спиной.

В этот момент кирпичная труба идущая вдоль стены, с хрустом провалилась сама в себя, и огненный вал захлестнул стену.

— Бежим! — Заорал, кто-то сзади и тотчас раздался грохот сапог — стража бежала по узенькой деревянной лестнице, которая могла вспыхнуть в любой момент.

Хвостец на секнду задержался. Он обернулся на мертвое тело, и привычно осенил себя крестом. Потом повернулся и бежал до тех пор, пока не вывалился на улицу, в заботливо подставленные руки своих солдат.

Только тогда десятник перевел дух и оглянулся.

Башня горела. Сейчас она была похожа на странный фонарик, — за стеклами плясало пламя, но на ярком солнечном свету это было едва заметно. Из разбитого окна поднималась тонкая струйка черного дыма.

Хвостец выпрямился и глянул по сторонам. Где-то вдалеке, реяло в небе белое пятно, — это была огромная сова.

— Подох, пес нечестивый. — Хрипло выдохнули за спиной десятника.

— Плохая смерть. — Добавил кто-то.

— Колдун проклятый. Живых людей резал, кишки из них вынимал, вот, вишь и до него добрались.

— Собаке собачья смерть.

Хвостец опустил глаза, — на снегу лежала алая роза, втоптанная в сугроб солдатскими сапогами.

— Одно жалко, — раздалось из-за спины, — где теперь такой выпивки достать то! Хоть бы рецептик из него надо было перед смертью стребовать!

— Дык, кто ж знал, что так обернется!

Хвостец обернулся. Все стояли с постными лицами, лениво разглядывая струйку черного дыма. В башне что-то с треском обвалилось, — наверно та самая винтовая лестница.

— Рецептик? — Задумчиво протянул Хвостец. — Да черт с ней, с нечестью! А выпивку достанем. Мало, что ли колдунов?

Он снова обернулся к башне, чуя уже, как от нее начинает исходить жар.